Вж-ж-ж. Вж-ж-ж.
Подняв голову, я встречаюсь взглядом с Келвином. Его глаза широко распахнуты, как будто он сомневается, можно ли ответить.
— Можешь взять, — говорю я. — Все нормально…
Его румянец становится насыщенно-красным.
— Я… не думаю, что мне стоит.
— Но это же твой телефон! Поэтому просто возьми и ответь.
— Это не…
Вж-ж-ж. Вж-ж-ж.
Если только Келвину не мафия какая-нибудь названивает, поэтому он и боится, что я его вышвырну вон. Или… Господи! Может, звонит его девушка?
Почему мне не пришло это в голову?
Вж-ж-ж. Вж-ж-ж.
— О боже. У тебя есть девушка?
Келвин выглядит испуганным.
— Что? Конечно нет.
Вж-ж-ж. Вж-ж-ж.
Да блин, когда уже звонок переключится наконец на голосовую почту и избавит нас обоих от мучений?
— Тогда парень?
— У меня не… — улыбнувшись и тут же поморщившись, начинает Келвин. — Нет.
— Нет?
— Мой телефон не звонит.
Я в недоумении таращусь на него.
Его румянец стал совсем густым.
— Это вообще не телефон.
И тут до меня доходит, что он прав. У этого жужжания совсем другой ритм.
Я подношу бутылку к губам и пью прямо из горла. Именно так жужжит мой вибратор… тот самый, который я засунула под диванную подушку несколько дней назад.
Пережить такой позор я смогу, только если как следует напьюсь.
глава одиннадцатая
Я поворачиваюсь набок и наталкиваюсь на его твердое и горячее тело. В комнате темно, и эта темнота лишь подчеркивает его тихий стон. Келвин лежит совершенно голый; мы оба пошли спать одетыми, но я не помню, как оказалась в гостиной — тоже голая, — а его невероятное тепло будто простирается за пределы узкого раскладного дивана.
Пружины скрипят, когда Келвин поворачивается лицом ко мне и начинает покусывать мои плечо и шею.
— Не ожидал, — замечает он.
Я хочу спросить его, как долго тут нахожусь, но он стирает все разумные мысли из моей головы, когда скользит рукой мне по бедру, груди и шее.
— В кровати ты трахаться не захотела? — не переставая целовать подбородок и щеку, интересуется Келвин. — Я мог бы прийти к тебе.
Он немного приподнимается, дав мне возможность исследовать его тело руками — твердую широкую грудь, волоски у пупка и ниже, где он уже твердый и подрагивающий в моей ладони, когда я сжимаю кулак.
Сдавленно дыша, он двигается в моей ладони, посасывая кожу на шее и обхватив грубыми руками грудь. Но у меня уже ноет все тело — и жаждет его над собой. И внутри.
— Я хочу…
Обнажив зубы, он склонился над моим соском.
— Хочешь?
Я пытаюсь винить свое нетерпение в том, что сейчас середина ночи, и каким-то образом я обнаружила себя в постели Келвина (а он не удивился и даже не против) — но не хочу терять ни единой секунды на обдумывание происходящего. Поэтому тяну его на себя и всматриваюсь в него в кромешной темноте.
— Ты хорошо поужинала? — медленно поднимаясь поцелуями от груди к шее, спрашивает Келвин.
Не понимаю, зачем он сейчас шутит про мой стейк, но это неважно, потому что я чувствую, как он прижимается ко мне, после чего немного смещается и со стоном, звук которого вибрацией отдается у моего горла, скользит внутрь.
Ощущение, как мое тело растягивается изнутри, настолько неожиданное и новое, что я вскрикиваю, а Келвин, повернув голову, закрывает мне рот поцелуем. Он что-то говорит, чего я не могу разобрать, — не столько из-за слов, сколько из-за моей неспособности воспринимать хоть что-нибудь, кроме его скольжения внутрь и наружу.
Это кажется совершенно нереальным: что он здесь, что двигается во мне и что закидывает обе мои ноги себе на талию. И Келвин не тихий — с каждым выпадом он издает довольный хриплый стон, а себя я еще никогда не видела такой безумной: поднимающей бедра ему навстречу, впивающейся ногтями в спину и просящей его двигаться быстрее и сильнее.
Потом он оказывается позади меня — не понимаю, как; это случилось слишком быстро, — и я чувствую жгучую боль от шлепка рукой и его довольный стон, когда вскрикиваю. А потом я верхом на нем, его руки у меня на груди, а пальцы рисуют сводящие с ума круги вокруг сосков.
— Ты уже почти? — сдавленно спрашивает он.
— Да…
— Бля. Офигенно, — его руки перемещаются мне на бедра, и Келвин начинает двигаться вверх, все быстрее и глубже. — Просто офигенно.