— Это все потому, что они ирландки.
— А здесь, в Штатах, никого?
— Когда я начал учиться, Рори переехала сюда, но через несколько месяцев вернулась домой. После нее… были девушки, с кем я всего лишь хорошо проводил время, но немного, — поморщившись, Келвин поднимает голову и, поднеся бутылку к губам, добавляет: — Одна из универа, Аманда, — он ненадолго задумывается, прищурившись. — Кажется, мы встречались с ней полгода. Но она была кошмарной. И любила покомандовать.
— А я думала, что для сексуальных отношений любительница покомандовать — это хорошо.
— Ты права. С этим проблем не было, — Келвин делает еще один глоток пива, не встречаясь со мной взглядом. — Ну а как насчет тебя?
— Что насчет меня?
— Я про мужчин, — посмотрев на меня и прищурившись, говорит он.
— А-а. Ну, после Брэдли их было… несколько сотен.
Келвин привстает.
— Правда? — в его голосе звучит неприкрытый и сдобренный выпитым интерес, который тут же исчезает, едва Келвин понимает, что я шучу. И он ложится снова. — Я просто хочу добавить, что это не было бы чем-то из ряда вон. В конце концов, у нас сексуальная свобода и все такое.
— Да нет, не сотни. Несколько.
— А ты знаешь, — сонным голосом говорит он, — что секреты бесценны?
— Вот как?
Келвин берет телефон и что-то быстро пишет. Мое сердце сейчас выпрыгнет из груди. Снова посмотрев на меня, он кивает.
— Мама говорила, что рассказанные секреты что-то высвобождают между друзьями.
Сделав вид, будто раздражена, я говорю:
— Ты решил упомянуть мою прелестнейшую свекровь Марину, чтобы обсудить мои сексуальные отношения?
— Она замечательная, да.
Взяв телефон, я читаю высветившиеся на экране слова.
«Буду дома, как только смогу. Не перестаю думать о тебе».
Мое дыхание замирает, а в горле как будто застрял большой ком.
— И потом, — тихо замечает Келвин, — ты слишком красивая, чтобы не иметь опыта в любви, — прежде чем я успеваю осмыслить эти слова, он добавляет: — Я знаю только о Брэдли. Плюс тот, о ком сегодня упоминала Лулу.
Вспомнив унизительный рассказ Лулу, я издаю стон.
— Ну ладно. С девственностью я рассталась с парнем по имени Эрик на свой шестнадцатый день рождения. В выпускном классе встречалась с Джейком… Мы были вместе месяцев восемь. Отношения с Брэдли длились во время учебы в колледже. А после него было еще несколько, но — как ты говоришь, — ничего выходящего за пределы постели. Включая и того, о котором рассказала Лулу, — посмотрев вниз, чтобы оценить его реакцию, я вижу, что Келвин все равно чего-то ждет. Видимо, число. — Я занималась сексом с шестью парнями.
— Шесть не так уж и плохо.
— Для кого неплохо?
Посмотрев на меня, Келвин смущенно морщится.
— Видимо, для меня.
Я отворачиваюсь. И совершенно не понимаю, что думать по этому поводу. Мы знакомы всего несколько дней, поэтому его присутствие в моей квартире — и у меня на коленях — ощущается форменным безумием. Помимо этого, складывается впечатление, будто Келвин в нашем браке готов взять на себя ряд обязательств и искренне интересуется мной как личностью. Учитывая желание защитить себя, я не знаю, как к этому относиться.
Возможно, я тронута. По-прежнему одержима им. А еще чувствую настороженность.
Ведь мы так и не пообещали друг другу, что станем хранить верность.
— Большую часть из последних четырех лет я провел в поисках работы, — тихо говорит Келвин. — Поэтому отношения отошли на второй план. Я ходил на абсолютно все прослушивания. Но с классической гитарой есть сложности. Большинство хотят слышать рок-гитару.
— Ты ведь играешь рок.
— Да, но без особой страсти, — подняв на меня взгляд, говорит Келвин.
— Да, конечно, — соглашаюсь я. — Но ты можешь играть и рок, если захочешь.
— Проблема не только в том, что я этого не хочу. А в том, что рок играют миллионы.
— Что ж, в «Левин-Глэдстоун» на сегодняшний день на классической гитаре играет всего один человек.
Келвин победно вскидывает вверх руку. Так смешно и мило.
— Кстати о театре, — подталкивая его подняться с моих коленей, говорю я. — Завтра у тебя начинаются репетиции, — после чего показываю на часы, которые показывают уже начало первого ночи. — Нужно идти спать.
— Я в шоке от сегодняшнего дня.
Я смеюсь.
— В хорошем смысле или в плохом?
— Да, я имел в виду, что было здорово.
— Согласна.
— Мне не нравится мысль, что ты выступаешь второстепенным персонажем в истории своей жизни, — перестав улыбаться, говорит Келвин.
Кусая губы, я стараюсь не отводить взгляд. И не совсем понимаю, что ему ответить.