— Я не знаю.
— Может, мне лучше прийти сейчас туда? Или чего ты хочешь?
Откровенно говоря, мне хочется домой, забраться к Келвину под одеяло и почувствовать тепло его тела, когда он притянет меня к себе. Я хочу шеей и грудью ощущать вибрацию его голоса и видеть как он, нависший надо мной, всем телом закрывает собой свет в спальне. Но при этом мне нравится то ощущение силы, которое чувствую сейчас. Вчера я проснулась — во всех смыслах этого слова; многое остается неопределенным до сих пор, но кое-что важное все-таки прояснилось, и я не хочу, чтобы это ощущение исчезло слишком быстро. По крайней мере, прежде чем смогу дать этому важному название.
— Я хочу извиниться, — низким рокочущим голосом говорит Келвин. — Возвращайся домой. Дай мне по зубам, если хочешь, но потом поцелуй.
***
Когда захожу в квартиру, в гостиной пусто. Бросив ключи на стол, я снимаю пальто и вешаю его на спинку стула. Дверь в ванную открыта, но Келвина там нет. Квартира кажется странно необитаемой — не слышно ни постукивания в батарее отопления, ни звяканья посуды. Как будто меня не было здесь неделю, а не чуть больше суток.
Келвина я обнаруживаю в постели, сидящего прислонившись спиной к изголовью и смотрящего в сторону двери.
Его лицо сразу же расслабляется, едва он замечает меня.
— Привет.
Разувшись, я несмело ему улыбаюсь и сажусь на край кровати, но Келвин приподнимает одеяло и приглашающе похлопывает рукой по матрасу.
— Забирайся. Мы можем поговорить и здесь.
От такого предложения отказаться трудно. Я снимаю спортивные штаны и толстовку, после чего ныряю под одеяло и моментально ощущаю тепло его тела. Келвин лежит совершенно голый и кажется горячее полуденного солнца. Проведя рукой по моей спине, он расстегивает бюстгальтер и бросает куда-то себе через плечо. От его еле слышного стона меня охватывает трепет и сильное желание прижаться как можно ближе.
— Прости меня, — кусая свою губу и глядя мне в глаза, произносит Келвин. — То, что я тебе наговорил… это нечестно. Наверное, я был озадачен, поскольку не понял, что в иммиграционном центре ты говорила чистую правду. Или же был расстроен, что в течение того времени, когда я жаждал тебя, ты притворялась, будто ничего по отношению ко мне не испытываешь. Причин, казалось, для этого не было. Вот я и почувствовал себя сбитым с толку.
Келвин радостно улыбается в ответ на мою улыбку.
— Я не могу сказать с уверенностью, что полностью доверяю твоим действиям, — положив руку ему на грудь, говорю я. Опустив взгляд, Келвин слегка качает головой; он не понимает, что я имею в виду. — Ведь ты можешь оставаться в этой квартире и иметь работу, не занимаясь со мной сексом.
— А, — закрыв глаза, понимающе произносит он. Как будто я подтвердила какие-то его домыслы.
— Мы вполне можем выглядеть убедительно и без этого, — тихо продолжаю я. — Но теперь, когда ты знаешь, что нравился мне еще до нашего знакомства, я не могу продолжать, не понимая сути наших отношений. Иначе чувствую себя без почвы под ногами.
Келвин внимательно смотрит мне в лицо.
— Мое чувства по отношению к тебе не имеют ничего общего с желанием иметь работу, которую ты мне нашла.
Из-за влияния, которое оказывают на меня его слова, мне становится трудно говорить.
— Правда? Потому что, как ты сам недавно сказал, было бы дерьмово играть со мной таким образом.
Келвин наклоняется меня поцеловать, но в последний момент останавливается.
— Правда. Конечно же, на мои чувства влияет твоя способность понимать музыку. И твое мнение значит для меня больше, чем мнение Роберта или Рамона. Но дело здесь не в работе, а в том, что музыка — это часть тебя.
Подавшись вперед, я прикасаюсь своими губами к его, и Келвин со стоном переворачивает меня на спину, оказавшись сверху и положив ладонь мне на щеку. Напряжение в теле мгновенно тает, и я приподнимаю бедра, когда он устраивается у меня между ног.
Целоваться и обниматься… это так приятно.
Немного отодвинувшись, Келвин хитро ухмыляется.
— Значит, за полгода до нашего знакомства, да?
— Не меньше, — смеясь и краснея, отвечаю я. — Это было грандиозное увлечение.
Проведя руками по его плечам, я зарываюсь в волосы, в то время как Келвин поцелуями спускается по моей груди к животу, а потом, нырнув под одеяло, целует сначала одно бедро, потом другое и проводит языком между ними.
Мне хочется наблюдать за его действиями, поэтому я отбрасываю одеяло. Подняв голову, Келвин улыбается, не переставая меня целовать. Он дразнит и ласкает, не таясь — как будто это его выступление. И только для меня.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — шепчу я.