Летучие мыши — тоже зверьки перелетные. Опыты, которые проводили с ними польские и американские ученые, показали, что с расстояния, на которое они отлетают обычно от своих убежищ, завезенные зверьки возвращались точно, с больших расстояний — нет. Но это — если опыты проводились в межсезонье, то есть летом, когда ни на зимовки зверьки лететь не собирались, ни с зимовки. Если же ловили их весной — они прилетали к своим убежищам с довольно большого расстояния. Эти и другие опыты показывают, что животные, которым свойственны передвижения на большие расстояния, способны на это лишь во времена, как бы запрограммированные для таких путешествий. Конечно, нет правил без исключения, но эти исключения лишь подтверждают правила. Безусловно, у перелетных или мигрирующих животных есть очень веские основания вести себя именно так. Но и это — еще одно подтверждение того, что их нельзя сравнивать с домашними животными: ведь по укладу своей жизни (и жизни своих предков) домашние животные не путешественники. Может быть, путешествия, которые они совершают, причем не по своей воле, на протяжении многих поколений, — единственный случай. Значит, для диких животных, допустим, для перелетных птиц, межконтинентальные путешествия естественны, и на протяжении многих тысячелетий у них выработались определенные механизмы, позволяющие и помогающие эти путешествия совершать. Для домашних же животных подобные ситуации являются экстремальными, необычными. Животные не подготовлены к ним. И как доказательство этого — много «осечек». Например, собаки или кошки далеко не все добираются до своих домов. Вспомним, например, заблудившихся в больших городах собак, которых все мы, очевидно, видели. Они почему-то не могли найти дорогу к дому. Но другие находят. И коль скоро это так, то должны быть механизмы, помогающие им это делать. Какие-то чувства, помимо основных пяти. Да, должны быть. Но вот какие?
Об этом уже всерьез задумываются немало ученых. Задумался и советский академик Иван Соломонович Бериташвили.
…Клетку, в которой сидела кошка, каждый день, перед тем как животное кормить, поднимали, перемещали на несколько метров вправо, разворачивали, опускали на пол и открывали дверцу. Кошка скоро привыкла к этой процедуре и спокойно ждала, когда она окончится. Потом так же спокойно вставала и уверенно шла к кормушке. Четыре метра, поворот направо… Но вот однажды клетку переместили лишь на два метра. Но кошка как будто вычислила, что два метра — не четыре, что еда полагается после четырехметрового передвижения клетки. И осталась лежать на полу клетки…
В другом опыте клетку перенесли на четыре метра, но повернули при этом не направо, а налево. И тут кошка будто знала, что повернули не туда, будто умела отличить где право, где лево. А ведь видеть она ничего не могла — глаза у нее были постоянно завязаны во время подготовки опыта и во время его проведения. Значит, у нее есть чувство расстояния, понимание, где правая сторона, где левая?
В следующем эксперименте кошку, прежде чем кормить, поднимали вместе с клеткой на высоту полутора метров. Через некоторое время клетку подняли лишь на метр. Слюна у кошки не стала выделяться: кошка «определила» высоту и поняла, что это — не та высота, после которой ее кормят.
То же примерно происходило с собаками. Значит, и у них есть представление о положении в пространстве и о перемещении в нем?
Лабиринты и дуги! — решили ученые. И действительно, когда животным разрушили вестибулярный аппарат, они становились во многом беспомощными.
Вестибулярный аппарат находится в лабиринтах. А лабиринты — во внутреннем ухе. Это — сеть канальцев, заполненных плотной жидкостью, и мешочки, в состав которых входят кристаллики кальциевой соли. Они называются отолитами, или ушными камнями. Стоит нам изменить положение тела (лечь, наклониться) или даже просто наклонить голову — ушные камешки передвигаются, начинают давить на соответствующие воспринимающие клетки, а те посылают определенные сигналы в мозг. Они же помогают нам быть устойчивыми в пространстве — при торможении троллейбуса, например, они не только сообщают нам об этом, но и молниеносно мобилизуют соответствующие силы, которые помогают нам удержаться на ногах. Другая часть вестибулярного аппарата — полукружные дуги. Они помогают нам чувствовать и ориентироваться не во время перемещения по прямой (или вверх-вниз), а по окружности (например, при катании на каруселях). В этом случае (при поворотах) жидкость, заполняющая эти каналы-дуги, давит на соответствующие клетки, и мы получаем не только информацию — получаем возможность вести себя соответствующе. Иными словами — вестибулярный аппарат помогает живому организму сохранять равновесие, иметь представление о положении в пространстве и о перемещении в нем.