Возле остановившейся на середине улицы подводы с горбатой, вверх днищем, лодкой первыми собрались мальчишки — белоголовая босая мелкота. Путались под ногами, получали шлепки, но лезли. Останавливались любопытные бабы, вразвалку, словно нехотя, подходили изнывающие от воскресного безделья мужики.
Подошел и Павел.
Пелагея сегодня с самого утра уехала в город — на воскресный базар. Повезла молодые огурцы, сметану, творог. Яиц, кажется, около сотни накопила… Павел остался дома копать погреб. Копал он его с неделю, копал в охотку, не напрягаясь, и рассчитывал скоро кончить. Врылся по грудь. Услышав шум на улице, воткнул лопату и вылез.
Шумели главным образом доброхоты советчики. Павел, постояв минуту и понаблюдав за суетней, понял, что, как обычно по воскресеньям, артельные рабочие поехали на рыбалку, но по дороге кому-то стукнуло в голову проверить мотор на лодке; завели, а он тых, тых — и ни в какую. Остановились, забегали — солнце уже высоко, а еще ехать да ехать.
Худощавый рыжий парень в кепке и вылинявшей рубахе ожесточенно копался в моторе, коротко огрызался на советчиков. Особенно досаждал ему ветхий дед в валенках, в картузе со сломанным козырьком. Бесцеремонно тыча парня костылем в спину, он пронзительно кричал:
— А я тебе говорю — винт. Винт смотри! В моторе что главное? Винт!
Парень досадливо дергал плечами, как овода отгонял.
Павел приглядывался к парню и не узнавал — видно, из тех, кто в его время еще без штанов бегал. Подросли… Странно, что из своих сверстников Павел не находил никого. Все поосели где-то, в родную деревню теперь и калачом не заманишь. А вот дед, кажется, знакомый. Говорок тот же. Посогнуло только его за эти годы, но по характеру остался прежний — каждой дыре гвоздь. Ходит, топчет землю — видно, так и остался бобылем.
От кучки сидевших в сторонке на неводах парней и девчат отошла смуглая, подбористая девка и на цыпочках попробовала заглянуть через головы зевак.
— Вась, ну скоро?
Павел догадался, что это и есть тот самый знаменитый на деревне пимокат Василий, бузотер и гуляка, организатор рыбалок. «Как же это он тогда тонул-то?»
— А я говорю — винт! — шумел пронзительный дед.
— Вась, а Вась…
Василий повернул к девке злое, страдальческое лицо:
— Стешка, хоть бы ты не приставала!
— Так сколько сидеть можно?
— Ну иди, иди.
Наблюдая за возней Василия, Павел видел, что в моторе он смыслит никак не больше надоедливого деда. А тот, обиженный коротким злым ругательством Василия, стоял в сторонке и пророчествовал:
— Пускай тогда сам. Пусть… Раз такие умные.
Павел, давно поняв бесцельность стараний парня, незаметно подвигался все ближе и ближе к нему. Отчаявшись найти поломку, Василий поднялся и, сдвинув кепку на затылок, упер измазанные тонкие, но сильные жилистые руки в бока.
— Холера! — и он беспомощно утер лоб.
— Зажигание смотрел? — тихо спросил со стороны Павел. Парень недовольно покосился на него, отвернулся и сплюнул.
— Смотрел!
— Дай-ка, — Павел решительно оттер его плечом, присел к мотору.
Василий неохотно посторонился, глядя с недоверием на непрошеного помощника. Любопытные надвинулись тесно и близко. Дело, как и предполагал Павел, было пустяковое. Всем показалась даже подозрительной быстрота, когда он заставил Василия помочь ему поставить и держать мотор.
— Ну-ка, бойся! — скомандовал он и дернул шнур.
Мотор чихнул раза два и заглох.
— Ишь ты! — азартно улыбнулся Павел, чувствуя щупающие недоверчивые взгляды зрителей. Он дернул еще раз, сильнее, и мотор оглушительно застрелял на всю улицу.
Василий, сдвинув шапку на лоб, смущенно скоблил затылок.
Павел поискал, чем бы вытереть руки. Стешка, поймав его взгляд, сунула ему какую-то ветошку.
— Сразу видно, дело мастера боится! — улыбнулась она и упрекнула Василия: — А ты, сколько из-за тебя потеряли? Теперь бы уже там были.
Тот слабо защищался:
— Ну ты, не это самое… Давайте вот лучше кладите все да поехали.
Грузились под пронзительный голос деда:
— А я тебе что говорил? Винт. Ить винт? Был винт или нет? — и тыкал в сторону Василия костылем. — Умник. Так в артели и пропадешь. Что? А еще в МТС собрался.
Любопытные расходились.
— Эй, друг! — окликнул Павла разбиравший вожжи Василий. — А то, может, с нами?
— Да? А у вас что, место есть?
— Да местов полно, — ждал согласия Василий. — Река большая.
— Поехали! — решился Павел. Погреб ему теперь казался опостылевшим, а на реке куда как хорошо!