– Бу-рак, – повторила Валюшка, наморщив носик. – Какое слово смешное.
Они поднялись почти на самый верх чертова колеса. Полосатые крыши киосков с мороженым и кроны деревьев с набухающими почками остались далеко внизу. Отсюда люди казались крошечными, как дети, а красные шары в их руках выглядели не больше леденца. Ветер гудел в ушах и жег щеки. Алесь уставился на собственные колени и сильнее стиснул металлические поручни.
– Смотрите, отсюда Волгу видно! – махнула рукой Валюша.
– Ленька, покрути нас, – попросила Зыкина.
Кабина начинала кружиться вокруг своей оси, если вращать рычаг в полу. Спортсмен Ленька без усилий потянул за него. Девчонки радостно взвизгнули. Алесь, чувствуя, что мир окончательно потерял устойчивость, прикусил губу до боли и зажмурился. Сердце забилось так сильно, что его стук, наверное, услышали даже на земле.
– Ты что, высоты боишься? – обрадовалась Зыкина.
Алесь смог только помотать головой, не открывая зажмуренных глаз. Его тошнило.
– Пионер, а сам боишься на колесе кататься? – расходясь, спросила Зыкина. В ее голосе уже позвякивал смех.
– Дура, – одернул ее Леня. – У человека бывают инстинктивные страхи. Это не трусость.
Почувствовав, что мир перестал кружиться, Алесь осторожно приоткрыл один глаз. Кабинка уже миновала самую высокую точку колеса и теперь медленно ползла вниз. Зыкина сидела, надувшись, Ленька смотрел строго.
– Зачем ты купил билет? – спросил он с упреком. – А если бы ты в обморок упал и вниз свалился?
– Тут цепочка пристегнута, – буркнул Алесь, опуская глаза. Щеки пылали. Он чувствовал, что историю с колесом нескоро предадут забвению.
– Это очень безответственно, – продолжал отчитывать его Леня. – Просто глупо.
"Заткнись, заткнись!" – злобно и беспомощно думал Алесь, сжимая кулаки. Что он мог сделать, чтобы смыть позор? Выкинуть отличника и спортсмена из кабинки? Он даже не разобьется, теперь уже слишком низко.
– Лень, ну хватит ругаться, – попросила Валюшка. – Он и так красный, как свекла.
– Как бурак, – хихикнула Зыкина.
Чертово колесо сделало полный круг, кабинка опустилась. Девчонки легко спрыгнули на землю, Леня по очереди подал им руку. Алесь, не поднимая головы, отстегнул цепочку и сполз с сидения. Колени все еще немного дрожали.
– Ты тоже сегодня приходи в пять, – улыбнулась Валюша, тронув его за локоть. – Будем кассеты слушать.
– Я… да, конечно! – воспрянул Алесь. – Мне купить что-нибудь на стол?
– Свеклы, – ехидно сказала Зыкина. – Будут у нас ананасы и бураки.
– Ничего не надо. Ты лучше сейчас за мороженым сходи, – распорядилась Валюшка. – Не хочу в очереди стоять.
Ждать у киоска пришлось ужасно долго, а на четыре вафельных стаканчика пломбира ушли все карманные деньги. Даже на трамвай не осталось. Алесь понял, что домой придется идти пешком, но не расстроился. В его голове уже звучали первые ноты бойкой песенки про Луи Второго, а на языке было сладко от несъеденного пока ананаса.
Когда он, совершенно счастливый, бежал по парку, сжимая в замерзших пальцах ледяные вафельные стаканчики, Даник Камалов неожиданно преградил ему дорогу. Цыганский чуб свисал на лоб, темные глаза холодно блестели. Он единственный в 6 "Б" не носил красный галстук. Месяц назад его за какие-то грехи вышибли из пионеров, а значит, терять ему было нечего. Алесь инстинктивно отступил на шаг. Ему показалось, что Даник собирается драться. Может, он хочет отобрать мороженое?
– Они над тобой смеются, – жестко сказал Камалов, облизнув губы. – Не позволяй так с собой обращаться.
Он дружески хлопнул Алеся плечу и быстро пошел прочь. Школьный пиджак, наброшенный на одно плечо, развевался за ним, как помятое крыло большой угрюмой птицы.
Настроение безнадежно испортилось. Ни музыка из репродуктора, ни по-летнему припекающее солнышко, ни смех одноклассников не могли помочь. Шестиклассники еще немного погуляли по по майскому парку, а затем растеклись, кто куда. Алесь оказался среди десяти везунчиков, которых Валюшка позвала в гости, но не мог радоваться этому, как прежде. Слова Даника занозой засели в сердце. Теперь от каждой безобидной шутки однокашников ранка глубоко в душе начинала ныть и кровоточить.
Что, если его позвали смеха ради? Может, он никому здесь не нравится и обречен стать изгоем, как несчастные Пакля и Платошка?
У Валюшки по меркам рабочего города Горького были настоящие хоромы: трехкомнатная квартира с балконом. С потолка спускалась на цепочках хрустальная люстра, роскошная, как именинный торт. На тумбочке стоял хороший цветной телевизор с видиком, в трельяже виднелись крохотные симпатичные статуэтки: улыбчивый олимпийский мишка, важный Карлосон и заклинатель змей в чалме. Подобные фарфоровые игрушки обычно привозят в качестве сувенира детям или дарят на праздник подружкам. На стенах в рамках висели фотографии хозяев дома: белокурая молодящаяся мать, лысеющий отец и две дочки. Больше всего было снимков толстощекой маленькой девочки с закрученными баранками косичками. Видимо, любимицей родителей была младшая сестра Валюши.