Пока Ленька ставил кассету в магнитофон, Зыкина убежала на кухню резать ананас. Половником разливая компот по стаканам, Валюшка спросила:
– Кто куда поедет летом?
– Я в "Аврору" на первую смену, – сказал Вадик Ситницев по кличке Синица.
– Я тоже, – откликнулся веснушчатый Рябушкин.
– А я с папой на моря, – похвасталась отличница Галка.
Алесю снова стало неуютно. Он уже знал, что вместе с мамой и отчимом все лето проведет на даче, дергая морковь и подвязывая помидоры. Возможно, выкопает компостную яму. Тут гордиться нечем.
– Алеська, а ты? – Валюшка улыбнулась ему, передавая компот. В стакане плавали размокшие вишни.
– Да так, ничего особенного…
– В деревню поедешь, наверное?
– На дачу в "Краснополье", – неохотно сказал Алесь.
Он снова почувствовал на себе оценивающие взгляды. Глаза у Валюшки были темные, как вареные вишни, и затуманенные мыслями. Глаза остальных ребят смеялись. Синица уже открыл рот, чтобы пошутить.
– Я тоже там на все лето застрял, – сказал Ленька, поднимая голову от магнитофона. – Предки хотят, чтобы я помог им в археологической экспедиции к местным каменюкам.
Синица с глупым лицом захлопнул рот. Наверное, решил, что шутить про отличника и старосту класса будет себе дороже. Алесь благодарно посмотрел на Леню. Тот улыбнулся и сказал:
– Хорошо, что будет знакомое лицо.
С этого мига Алесь решил, что, если потребуется, отдаст за старосту жизнь.
– А ты сама не поедешь в "Краснополье", Валюш? – спросил Ленька.
– Ни за что! Я вообще просила родителей продать дачу, но матери жалко сад.
– Ну и зря ты, – осмелев, сказал Алесь. – Здорово же: лес, речка! Могли бы в гости друг к другу ходить…
Синица больно ткнул его локтем под ребра, Галка сделала страшные глаза. Валюшка поджала губы и отвернулась. Костяшки пальцев, сжимающие стакан с компотом, побелели. Может, она что-то сказала бы, но тут из кухни выпорхнула Зыкина с блюдом в руках.
– А вот и ананас, – пропела она.
Ребята стали разбирать полупрозрачные ломтики чего-то, похожего на сырую картошку. Алесь остался сидеть в углу дивана, беспомощно глядя на Валюшку, и только стискивал и разжимал кулаки на полных коленях. Но хозяйка квартиры больше на него не смотрела.
– Не обижайся, – тихо сказал Леня. – У нее там сестра пропала.
Вздрогнув, Алесь обвел взглядом комнату. Из рамок там и тут смотрела пятилетняя девочка с косичками, закрученными в баранки. На черно-белых снимках застыла ее широкая улыбка.
– А ты думал, почему на фотографиях ребенок, но игрушек нигде нет? – спросил мудрый староста.
Алесь понял, что действительно не видел в квартире ни брошенной на диван куклы, ни забытой в прихожей юлы.
– Что с ней случилось?
– Утонула, наверное. Там речка быстрая и холодная, даже у меня ноги сводит. Валя недоглядела.
Ананас оказался безвкусной дрянью. Зыкина сказала, что он просто еще не поспел, а на самом-то деле это пища богов. Зато девочки действительно стали танцевать, прямо на ковре, сбросив туфли, когда Леня поставил кассету Аллы Пугачевой. Валюшка чудесно плясала, прихватив юбки двумя пальчиками и высоко выбрасывая босые ноги. Больше она не заговаривала с Алесем, и он тоже не решался открыть при ней рот. В одиночестве он тихо давился компотом в углу. Когда он вышел в коридор, никто даже не обратил на это внимания.
Алесь пристально рассмотрел себя в пыльном зеркале, встроенном в трюмо. Круглое розовощекое лицо казалось отвратительным. Он ущипнул себя за подбородок и дернул светлую прядь выгоревших на солнце волос.
– Свинья, – прошипел он с чувством. – Тупой колхозник. Свекла.
Алесь поскреб щеку, будто пытаясь сорвать с себя уродливую маску. На лице остался розовый след от ногтей. Из зеркала смотрела хорошо откормленная трусливая хрюшка.
Глава 2. Коробка с котятами
Летом Ленька вместе с отцом делал зарядку каждое утро. В четыре руки они убирали из большой комнаты стол, затем расстилали гимнастические коврики и открывали окна, чтобы свежий воздух наполнил дачу. Иногда папа, если был в хорошем настроении, запускал проигрыватель и ставил пластинку Высоцкого. Он не любил кассетники и называл их бездушными. Под звуки "Утренней гимнастики" отец, босой, в трико и майке, поднимал гантели, приседал, махал руками и ногами в разные стороны. Когда он отжимался на кулаках, видно было, как перекатываются под загорелой кожей тугие канаты мускулов. Рядом Ленька отжимался от пола на ладонях.