Пятничные издевательства Снейпа уже не могли ухудшить ситуацию. А в обед Хагрид прислал Гарри записку, в которой просил больше не приходить. Гарри растерянно протянул записку Рейстлину.
— «Настроение у меня паршивое, Гарри, волнуюсь я за малютку Норберта», — процитировал Рейстлин и хмыкнул: — Полагаю, лучше действительно не ходить. Он наверняка тоже винит во всём нас — заставили его расстаться с любимым дракончиком, а так, может, вырос бы он ручной зверушкой, а теперь вот пропадёт непонятно где…
Гарри чувствовал себя так, словно вместо уютного, практически ставшего родным Хогвартса, очутился в очень недружелюбном месте, заполненном крайне враждебными к нему людьми. Даже преподаватели, казалось, были настроены против них. Триста баллов можно было вернуть довольно легко: благодаря успехам в учёбе, до этого происшествия они с Рейстлином почти всегда выполняли любые задания быстрее остальных (иногда их опережала Гермиона), за что полагалось десять баллов. Теперь же за каждый их успех профессора начисляли Гриффиндору один-два балла, а если первой оказывалась Гермиона — пять. Такими темпами вернуть потерянное не представлялось возможным, тем более, что остальные курсы также не стояли на месте, зарабатывая баллы.
Выходных Гарри ждал, как никогда до этого. Не нужно ходить на занятия по коридорам, рискуя нарваться на какое-нибудь Заклятие щекотки или чего-то в этом духе. Они с Рейстлином заранее решили провести эти дни в «своём» кабинете — том, где всё это время они практиковали заклинания из курсов ЗОТИ. Однако на этот раз им не удалось заняться ничем: привидения, до того не заглядывавшие в маленький зальчик, неожиданно вспомнили о его существовании, и набились туда битком. Не только знакомые Почти Безголовый Ник, Толстый Монах, Кровавый Барон и Пивз, но и некая дама в старинном платье, хнычущая девчонка в школьной мантии, и ещё несколько — их Гарри никогда прежде не видел, но, судя по всему, они обитали в Хогвартсе.
Оставаться в наполненном призраками помещении не хотелось — тем более, что Почти Безголовый Ник, завидев их, осуждающе покачал головой, а Монах начал выражать ему сочувствие по поводу «незавидного положения Гриффиндора». Друзья переместились в библиотеку: народа там по-прежнему было немного, несмотря на приближающиеся экзамены, а мадам Пинс не допустила бы никакого выяснения отношений или, тем более, колдовства в своём «королевстве». Находиться в гостиной Гриффиндора им, по понятным причинам, не хотелось. С однокурсниками эти два дня они пересекались только в Большом Зале на приёмах пищи. Мантию-невидимку забрать из тайного хода не удалось.
Рейстлин получил письма только в понедельник, зато сразу два: первое, традиционно, от Карамона, второе — от Таниса. Гарри порадовался, что последний не прислал Громовещатель. Прочитав письма, Рейстлин не стал дожидаться окончания завтрака, а зажёг в собственной кружке тот самый необжигающий синий огонь, которому и скормил оба пергамента.
— Танис попытался забрать Карамона из Алгера, но ему не позволили, — пояснил Рейстлин, когда они шли после завтрака к теплицам. — Тогда он предупредил брата, чтобы тот прекращал переписку со мной. Мне он также советует перестать использовать совиную почту, а если нужно будет что-то сообщить, воспользоваться твоим подарком.
— А про Китиару что известно? — нетерпеливо перебил Гарри. Связи между их проступком и запретом на переписку Рейстлина с Карамоном он не уловил. Рейстлин и так не слишком охотно отвечал на вечно одни и те же вопросы Карамона, не мог же Танис считать этот запрет наказанием для него за проступок: Карамону явно будет не хватать этого общения гораздо больше, чем Рейстлину.
— Полагаю, с ней всё в порядке, если не считать необходимости скрываться хотя бы какое-то время и потерянной работы, — ровным голосом ответил друг.
— Полагаешь?
— Танис ничего не сообщает насчёт неё. Однако попытаться забрать Карамона он, скорее всего, не сам придумал. Даже если предположить, что авроры, выяснив, что в Хогсмите была именно Китиара, нагрянули к нам домой, — Гарри похолодел, представив, как на Тисовую улицу, в соседний с Дурслями дом, врываются люди в мантиях и с волшебными палочками наизготовку, а Рейстлин, меж тем, продолжил: — Танис бы в первую очередь попытался найти Китиару и помочь ей, насколько возможно, а потом уже думал о Карамоне или обо мне…
— Зачем его вообще забирать? — недоумевал Гарри. — Он к этому отношения не имеет.
— Именно поэтому, — как само собой разумеющееся, пояснил Рейстлин, от чего Гарри почувствовал себя совсем уж не понимающим ситуацию. Но объяснять друг явно не собирался. Он вообще, судя по всему, не желал больше обсуждать эту тему.
Во вторник первым уроком была трансфигурация. Профессор МакГонагалл, дав ученикам задание (превратить ежа в подушечку для иголок), неожиданно произнесла:
— Поттер и Маджере, директор Дамблдор приказал мне привести вас.
Сопровождаемые взглядами однокурсников, Гарри и Рейстлин направились к профессору. Гарри совсем забыл, что, помимо штрафных баллов, их ждёт отработка, назначить которую должен именно Дамблдор. А близнецы Уизли — они уже были у директора или ещё только пойдут? Мысли путались, пока он вместе с Рейстлином шёл за МакГонагалл по бесконечным коридорам. Перед статуей уродливой гаргульи профессор остановилась:
— Лимонный шербет, — произнесла она. Гаргулья отпрыгнула в сторону, а стена, которую она загораживала, раздвинулась. Прямо за ней начиналась винтовая лестница. Едва все трое ступили на неё, как стена за их спинами вновь сомкнулась. Лестница двигалась сама, как магловский эскалатор, довольно быстро, и при этом по спирали, так что у Гарри даже закружилась голова. Однако это длилось недолго, и вскоре они стояли перед тяжёлой дверью, рядом с которой висел латунный молоток в виде грифона. Профессор МакГонагалл негромко постучала, дверь отворилась, и они вошли. — Профессор Дамблдор, я привела их.
— Спасибо, Миневра, — директор сидел за столом, уставленным непонятными приборами. — Возвращайтесь к ученикам. Проходите, Гарри, Рейстлин. Садитесь, — Дамблдор кивнул на кресло, расположенное напротив него.
Гарри вошёл и сел, стараясь не смотреть по сторонам. Это было сложно, поскольку в кабинете оказалось немало интересного, а Дамблдор не спешил начинать разговор, внимательно глядя на сидевших перед ним ребят.
— Мы не смогли обнаружить Китиару Ут-Матар, — заговорил он наконец. Гарри едва сдержал вздох облегчения и, бросив взгляд на друга, увидел, что-то вцепился в подлокотники кресла. — Но, несомненно, её исчезновение можно считать доказательством вины. После тщательного осмотра замка выяснилось, что из Хогвартса ничего не пропало…
Неужели Дамблдор подозревал, что они вынесли из школы что-то?!.. Гарри в ужасе уставился на директора. А вдруг он решил, что в ящике был философский камень? Гарри понятия не имел, какой величины созданный Фламелем артефакт — неужели Дамблдор заподозрил их в похищении бесценной вещи?.. Директор, между тем, с печальной улыбкой продолжил: