– Что там? – с неприкрытой тревогой в голосе спрашивает Поттер.
Я пытаюсь прикинуть, сумею ли обмануть его бдительность, но затем все же не выдерживаю и выдаю нелицеприятную правду:
– Пока не очень… Тридцать девять и пять.
– Ясно, – Гарри прикусывает нижнюю губу, – может, все-таки поедем в больницу?
От этого «поедем» у меня в груди разливается странное приятное тепло. Вспоминая наши отношения за последние несколько месяцев, я бы скорее предположил, что он постарается избавиться от надоевшего соседа, а потом наслаждаться жизнью в опустевшей квартире. Но Поттер, кажется, совершенно искренен в своих намерениях позаботиться обо мне.
– Вы не волнуйтесь, – говорит он, неверно истолковав изменившееся выражение моего лица, – поспите пару часов, а если к вечеру не наступит хоть какое-нибудь улучшение, я вызову скорую.
Я вижу, что ему по-настоящему страшно за меня. Поэтому закрываю глаза и медленно киваю.
– Договорились, Поттер. Дождемся вечера.
***
К вечеру градусник, похоже, решает сжалиться надо мной и милосердно показывает «всего лишь» тридцать девять.
– Ну вот, Поттер, – я с видом триумфатора принимаю из его рук очередную порцию таблеток, – все не так ужасно. И кашель, по-моему, немного пошел на убыль.
– Это вы себя не слышали, пока спали, – ворчит Гарри. – Я думал, вы задыхаетесь, несколько раз подходил проверять, – и опять краснеет. Вряд ли он стыдится собственных доброты и человечности. Скорее, ему просто неловко говорить о них вслух.
– Оставь, пожалуйста, лекарства на столе, – прошу я, внезапно переходя с ним на «ты», – и пару стаканов воды. Мне, если честно, не хочется таскаться на кухню…
– Вот еще глупости! – он смотрит на меня как на ненормального. – Я завтра не иду на работу и подам вам все необходимое. Тетя Петуния всегда утверждала: болезнь нужно вылежать.
Снова чувствую это странное тепло в груди. Спорить с Поттером, по-видимому, бесполезно. Упрямство – одна из отличительных черт гриффиндорцев.
– Хорошо, – покладисто соглашаюсь я. – Тем более раз так утверждала твоя тетка. Дай мне журнал с полки. Кажется, я сегодня не смогу уснуть.
– Вам нельзя напрягать зрение при такой температуре, – строго произносит Поттер, достает с полки журнал по фармакологии и придвигает к кровати стул.
– Ты собираешься мне читать? – с удивлением спрашиваю я.
– Мы же когда-то договорились с вами, что я умею это делать. По телеку все равно ничего путного не показывают, так почему бы и нет?
Он действительно час или полтора героически продирается сквозь незнакомые ему термины и даже, похоже, не испытывает при этом отвращения, но в конце концов стресс и усталость берут свое, голос его становится глуше, и Гарри засыпает прямо на жестком неудобном стуле, так и не выпустив из рук журнал.
========== Глава 5 ==========
Северус
Через неделю с помощью маггловской медицины, к которой мы – волшебники или даже те, кто ими когда-то были – относимся так пренебрежительно, я окончательно поднимаюсь на ноги. Слабость, разумеется, еще неимоверная, и по-хорошему мне бы вовсе не помешало Укрепляющее зелье, вот только где найти зельевара, который сварит его для меня? Так как такого человека в моем распоряжении не имеется, я довольствуюсь витаминами.
Наша с Поттером жизнь входит в привычную колею. Впрочем, не совсем. Судя по всему, моя болезнь что-то кардинальным образом изменила в нас обоих. Нам больше не хочется быть врагами, волею судьбы вынужденными делить одну территорию. Не знаю, долгосрочный ли это мир или краткое перемирие. Но я не желаю вспоминать о прежних временах, когда мы старались побольнее уязвить друг друга. И, похоже, Поттер со мной полностью согласен.
Отныне я возвращаюсь домой не так поздно. Часто мы даже ужинаем вместе. Изредка Гарри удивляет меня довольно пристойно приготовленными блюдами пакистанской кухни, вероятно, разжившись рецептами у своей работодательницы. По выходным мы не запираемся каждый в собственной комнате, а располагаемся в гостиной. Я приобрел несколько маггловских детективов, и, вместо того чтобы тупо пялиться в телевизор, Поттер теперь запоем читает Конан Дойля и Агату Кристи. Я также знакомлюсь с этой литературой, хотя не нахожу ее такой уж познавательной, но Поттеру явно приятно, что я разделяю его вкусы.
Мы, как и раньше, держимся друг с другом осторожно и по мере возможности не касаемся неудобных тем, но однажды Гарри не выдерживает.
– Как вы обходитесь без магии? – спрашивает он, отложив книгу в сторону. – Я наблюдаю за вами, и мне кажется, что вы почти смирились с ее утратой. У вас все получается так ловко и естественно, а у меня все из рук валится… Я и газ-то на плите иногда зажигаю лишь с третьей-четвертой попытки. И мне… мне все время снится волшебство. Я скучаю по занятиям в Хогвартсе. Даже по вашим урокам… – он невесело усмехается. – Простите, но они действительно порой были ужасающими. Однако мне не хватает и их тоже… Я словно стал инвалидом. То есть у меня руки и ноги на месте, но в душе образовалась пустота. Как будто там – огромная зияющая рана, и она непрерывно болит и кровоточит…
Я растерянно смотрю на него. Я и без того догадывался, что ему плохо без магии, но когда он вот так образно описывает свои ощущения…
– Я постоянно ношу в кармане волшебную палочку, – признаюсь я наконец. – Я знаю – это абсолютно глупо и нерационально, но ничего не могу с собой поделать.
– Вы думаете, что магия не вернется к нам никогда? – его голос дрожит. Я боюсь взглянуть ему в лицо и увидеть в глазах слезы.
– Мне не хотелось бы так думать, – тихо отвечаю я. – Мы же с тобой были свидетелями многих чудесных вещей. Возможно, еще не все потеряно, Гарри.
***
Что со мной творится?! Неужели я настолько соскучился по человеческому теплу, доброму взгляду, слову, улыбке?! Или виновато в этом проклятое многолетнее воздержание и тоска по тому, кого уже не вернешь? А может, это просто весна? Я наблюдаю за Гарри, сидящим с ногами в кресле и увлеченно читающим очередной детектив, и моя заледеневшая душа словно оттаивает. Мальчишка, прежде вызывавший лишь глухую злобу и плохо скрываемое раздражение, постепенно становится для меня центром вселенной. Это случается не за неделю и даже не за месяц, но к июню я уже прошел точку невозврата и понимаю: я влюблен в Поттера. Вероятно, именно поэтому мне вновь начинает сниться Регулус Блэк. Мой первый и единственный любовник. Мой мертвый любовник, который ревнует меня к Гарри. Он боится, что я забуду его. Глупый! Как же можно забыть того, с кем был так запредельно близко? Я и сейчас, закрывая глаза, вижу худощавое, почти мальчишеское тело с выпирающими ключицами. Слышу его полузадушенный стон, когда я осторожно вхожу в него, еле сдерживаясь от пьянящего восторга и охватившего меня возбуждения. Ведь я никогда до этого не занимался любовью ни с одним человеком. Мы вместе учились на Слизерине, но я обратил на него внимание только на собраниях Пожирателей смерти. Не самое романтичное место для свиданий, надо признать прямо. Но нам с Регом это абсолютно не мешало. Мы сразу понравились друг другу. Вначале я искал в нем утешение после предательства Лили. Она вовсю крутила роман с Джеймсом, а я терзался ревностью и одиночеством. Какое-то время я наивно полагал, что мы с Регулусом – всего-навсего друзья. И, к сожалению, коллеги. Мы оба носили клеймо нашего безумного хозяина, и это сближало нас еще сильнее. Мы могли часами беседовать о темной магии, зельях, родовых артефактах – Рег являлся непревзойденным знатоком фамильных древностей и с удовольствием раскрывал мне многочисленные и мрачные тайны их рода. Мы были еще слишком юными, чтобы участвовать в рейдах, но я видел: выслушивая очередной рассказ старших «товарищей» о пытках и кровавых убийствах, совершаемых ими по приказу Лорда, Рег мрачнел все больше и больше.