— Олег пишет, что у него температура, — он кивает на телефон, и только сейчас Лера, проснувшись окончательно, замечает в темноте, что Сергей в верхней одежде. — я поеду к нему, не теряй, хорошо?
Лера хмурится.
— Хорошо, — рассеянно отвечает она.
— Чудненько, — кивает Серёжа и поднимается, торопливо выходя из её комнаты и закрывая за собой дверь.
Это даже забавно, что он думает, будто она стала бы переживать, пропади он без предупреждения.
Лера отстраненно думает, что стала бы.
Пропадает он и впрямь надолго. От Олега Сергей возвращается только через пару дней, и Лера даже не собирается спрашивать, как они там справились, потому что понимает прекрасно, что Разумовский бы не вернулся домой, зная, что Олег и его здоровье не в полной безопасности.
Только вот смотрит на Серёжу, который устало падает на диван и трет виски, садится рядом, морщась от неприятных ощущений при каждом движении.
— Всё в порядке? — спрашивает.
Серёжа тут же кивает.
— Да, — торопливо заверяет он Леру. — теперь да.
Медлит, прежде чем спросить.
— Ты без меня лекарства принимала?
Лера тут же глаза закатывает. Вот и сочувствуй этому.
— Да, а ты? — передразнивает она.
Серёжа усмехается.
— За мной же Олег следил.
— Предполагалось же, что это ты уехал за ним следить, — уточняет Лера.
Лера кусает губу. Больно, и как Разумовский живёт только с вечно прикушенной губой? Не помогает ведь ни сосредоточиться, ни успокоиться.
Разумовский днюет и разве что не ночует у Олега, если тот относительно в нормальном состоянии. Если, конечно, это слово вообще подойдёт в их ситуации и их компании. Уезжая, Леру он обычно предупреждает. Или скидывает смс-ку, когда датчики движения передают, что она проснулась и шатается по дому, как по музею.
Он просыпается обычно позже, чем она, если вообще спит, но вот уже полчаса как отклоняется от своего недорасписания. Лера допивает чашку кофе. Нет, она не то чтобы волнуется за него, просто, как показывает практика, два опытных преступника совершенно не умеют запирать двери и смотреть в дверной глазок.
Она поднимается по лестнице, заглядывает в его спальню. Замок на двери, конечно, для приличия есть, и реакция у Сергея, по идее, молниеносная.
Лера толкает дверь и безнадёжно вздыхает. Не заперто.
А вот он, молниеносный, дрыхнет в окружении подушек и в компании пустой бутылки из-под вина.
Которое ему категорически нельзя, с его-то таблетками.
Лера закатывает глаза. Подходит ближе.
— Разумовский, ты крышей окончательно поехал? — громко спрашивает она, не заботясь о сочувствии. Сергей только за голову хватается руками, тихо стонет.
Не дождавшись ответа от него, Лера обращается к высшему голосу разума и набирает номер Олега.
— Налей ему горячий чай с тремя ложками сахара, — хрипло говорит Волков и кривит губы.
— Так себе медицинская помощь, — морщится Макарова.
— Он сам виноват, — Олег хмурится так строго, что Лера жалеет, что звонит по видеосвязи. Или что не передала трубку Сергею. — Ничего, мы это проходили пару раз, к вечеру оклемается. С причинами я потом сам разберусь, не лезь к нему.
— С причинами?
Олег трёт переносицу.
— Обычно он меня слушается, когда нужно пить таблетки. Что-то, видно, хреновое нарыл.
Ну, или ты слишком хреново последние три дня выглядел, едва не срывается с губ, и Лера вовремя губу кусает.
А, так вот зачем Разумовский это делает. Ему не помогает, к слову.
Олег прав, как всегда. Разумовский выползает к вечеру, на ходу шатаясь и завязывая надетый поверх пижамы цветастый халат. Нависает над чайником, когда Лера заходит на кухню, и нервно оглядывается.
Вид у него такой виноватый, словно он, сорвавшись, ей навредил, а не себе.
— Обычно я так не делаю, — торопливо заверяет он, — просто Олег в те дни так плохо…
— Я тебя и не осуждаю, — тормозит его Лера и пожимает плечами.
Он так-то международный преступник ого-го какого класса, ещё бы она его осуждала за попытку запить накопившийся стресс.
Сергей выпрямляется и с долей любопытства её разглядывает.
— О, — тихо говорит он, — хорошо. Чаю?
И снова отворачивается к плите, выуживая одной рукой пару чашек и другой хватаясь за ручку кипящего чайника. Лера готова поспорить на добрых двенадцать миллионов, что заметила в чужих глазах промелькнувшее разочарование. Ему хотелось, чтобы она его отчитала? Бред детсадовский.
С каких пор вообще её мнение для него имеет значение? Она ему не мамочка.
Она ему даже не Олег, если уж на то пошло.
— Валер, сегодня чтоб потренировалась. Серёг, проследи.
Лера разочарованно стонет. Она не то чтобы считала своё заключение отдыхом, но уж передышкой определённо. Лицо Волкова на экране ноутбука становится строже, хотя казалось бы, куда ещё более угрожающе. Ещё и глаз этот подбитый.
— Только не вздумай её гонять, — хрипит он. — С её травмой спину вообще перенапрягать нельзя. Пускай просто разомнётся немного. Или приеду сам прослежу.
О, этот ход такой же подлый, как вечные шутки про пять пуль. К счастью, Олег может позволить себе и то, и другое.
Серёжа закатывает глаза и недовольно косится на Леру.
— Да я с ней вообще тут как с принцессой обращаюсь, — заверяет он, кривя рожицу недоверчиво поднявшей брови Лере.
— Ты буквально вчера заставил меня спуститься со второго этажа, чтобы принести тебе пульт, который лежал на другом краю дивана, — возражает она.
— Тебе не трудно, а я лежал удобно, не хотел вставать, — Сергей хмурится, будто это было настолько очевидно, что даже странно, что Леру это вообще возмущает.
Олег тихо ржёт, потому что ну у него отбитое чувство юмора и да, он считает, что эта ситуация комична, а не «Лерочку жалко».
Макарова скрещивает руки на груди и закатывает глаза.
— Деньги портят людей, — бурчит она, пепеля Разумовского взглядом.
— Не-не, Валер, — Олег сквозь хохот говорит, потому что его на хи-хи брутальное пробило. — Серый уже с детства избалованный был, когда из своего только имя и было.
Серёжа бубнит себе обиженно под нос и отворачивается.
— Следи за ним тоже, — напоследок добавляет Волков. — Ему ещё до конца своё пропить.
— Я ему не мамочка, — высказывает она, наконец, свою мысль.
Если бы Волков не боялся, что его убьют свои же, сказал бы, насколько они похожи.