Это теперь ещё у усатого прощения вымаливать, что ли?
— На нас дуются, — негромко пояснила Уля, просунув палец в решетку. — Ну ничего, мы загладим вину. Да?
Уши уловили в вопросе нотки озадаченности. Кажется, кое-кто не испытывал по данному поводу ровным счётом никакой уверенности.
«Ну-у-у…»
Клетка накренилась — кот демонстративно переместился в дальний угол. Округлив глаза и пождав губы, Егор молча транслировал Ульяне, что не имеет понятия, каким способом задобрить рыжую колбасу. Ну, он готов предложить Коржу свой ящик с носками. Окей. Но не с трусами, обойдётся. Ну, на гитаре валяться разрешит и, так уж и быть, будет ходить за кошачьей жратвой по первому требованию. Допустим. Если понадобится, пожертвует своей подушкой и половиной одеяла. Но не фотооптикой. За покушение на фотооптику Коржа настигнет неминуемая расплата — та самая, которая без суда и следствия. Какие еще варианты?
Это ведь Корж пока не в курсе, что не ровен час, ему придётся делить территорию с кошаком баб Нюры. Если тот найдется. Это ж тогда существенно повысятся риски впасть в немилость навечно…
Уля в ответ лишь плечами повела. В глазах сверкнули озорные искорки, а посыл её мысленный считался чётко: «Что-нибудь придумаем».
— Он тут без тебя подыхать собрался, — мрачно уведомила Улю Надежда Александровна. — Не ел, орал дурниной. Всю обувь мне зассал, поганец. Какое счастье, что вы его наконец забираете. Одни нервы с ним.
Ульяна вздохнула, но на пассаж не ответила. О результате этой поездки сразу всё сообщало выражение её глаз: «Нет, я пока не могу, извини». Не отпускала её та ситуация. А беспомощный взгляд Надежды Александровны с каждой секундой лишь укреплял Егора в подозрениях, будто подмоги от него ждут не с одной стороны, а сразу с обеих. Интересный, конечно, расклад карт… Неожиданный — это говоря мягко. И что делать?
Еле заметное движение головой должно было дать понять Улиной матери: «Не сейчас». Вслух же, нахмурившись, Егор пробормотал другое:
— Уль, давай к Мише на минуту заглянем и поехали. До свидания, Надежда Александровна.
Ну а что он мог? При любом раскладе в первую очередь спасать он будет Ульяну, а не кого-то ещё. Всегда. Выбор никогда не стоял и не встанет.
Долгий тяжёлый вздох провожающей раздался уже в спины.
***
Раззадоренное солнце припекало лопатки сквозь распахнутое твидовое пальто, предвещая по-летнему теплые майские праздники. В вышине ясного неба размеренно плыли редкие малыши-облака, деревья и кусты окутала прозрачная салатовая дымка, и неугомонные птицы радовались весне. Уля с присущей ей тактичностью забрала клетку с котом, отошла на скамейку, достала из кармана телефон и уткнулась носом в экран, изредка бросая в его сторону короткие вопрошающие взгляды. А Егор вокруг себя мало что замечал. Лишь Ульяну и отдельные сигналы природы, сообщающие всей округе, что его «тридцать первая весна»{?}[Отсылка к песне группы «Ночные снайперы»] бесповоротно вступила в свои права. В левой руке давно истлела сигарета, а подушечки пальцев правой жёг плотный конверт. Егор одновременно желал и вместе с тем страшился его вскрыть.
Знал — там нечто такое, к чему он не готов. И никогда готов не будет. А ещё понимал, что прочесть письмо должен немедля, пока находится здесь, в их дворе, в нескольких метрах от второго подъезда, куда когда-то вела незарастающая тропа. Истоптанная десятками тысяч шагов дорога на пятый этаж, к квартире № 55.
Три пятерки — счастливое число.
На конверте нетвёрдым, хорошо знакомым почерком выведено его имя. И всё. Больше ничего. Главное — там, под заклеенным клапаном. Зажал в ладони крепко, а внутри всё угрожающе сотрясалось. Уля, одной ей известным образом улавливая магнитуду обуревающих его чувств, молча умоляла: «Крепись».
Перед уходом Баб Нюра решила оставить ему последнюю весточку.
Которую он получил лишь через полгода. Потому что Миша вовремя не предупредил. «Из башки вылетело». Да и сейчас горе-квартирант не вспомнил бы о переданном привете, не спроси Егор о почте на своё имя. Со всей дури зарядив себе ладонью по лбу, Миша засуетился, выкатил верхний ящик стоящей в прихожей тумбы и в ворохе квитанций, буклетов и прочей бестолковой корреспонденции отрыл письмо. «Да! Слушай, я совсем забегался, напрочь из башки вылетело! Приходила какая-то бабулька, давно уже! Оставила вот…»