— Веришь мне, дочка?
— Верю, — помедлив, ответила Леля.
— Ты моя самая что ни на есть родная, поняла? И никогда не слушай всякие глупости и сплетни, слышишь? Не будешь слушать?
— Не буду, — пообещала Леля.
— Верь мне, я — твоя мама, самая настоящая, родная...
Вместо ответа Леля потерлась носом о мамино плечо.
У нее уже окончательно отлегло от сердца, она понимала, мама права, Аля вместе со своей мамой придумали ерунду и все это, само собой, враки, и сейчас она поест творожка, который принесла бабушка, потом побежит на берег, там наверняка сейчас купаются Катя с Верой и братья Сережка и Костя...
Но тут мама сказала озабоченно:
— Вот что, доченька, я забыла тебе сказать, мы же сегодня уезжаем...
— Сегодня? — удивилась Леля. — Ты же хотела, по-моему, дней через десять, сама же говорила бабушке, что еще дней десять побудешь...
Глаза Лели мгновенно наполнились слезами, день за окном, сияющий, лучезарный, полный солнечного тепла и блеска, как бы разом померк и потускнел.
Сколько же было планов на эти самые десять дней! Во-первых, бабушка обещала повести Лелю в телятник, показать новорожденных телят, потом Слава, тот самый, который встречал их в Огородском, обещал покатать Лелю на мотоцикле, и еще Леля задумала сделать бабушке сюрприз — вышить ей полотенце красными петушками, и вот неожиданно, в один миг мама решила — уезжать...
Леля заплакала, а мама, словно бы не замечая Лелиных слез, начала собирать вещи.
Леля поплакала немного и перестала. Странно все-таки, обычно мама мгновенно сдавалась на ее слезы, стоило Леле заплакать, как мама сразу же говорила:
«Ну хорошо, ну ладно, пусть будет по-твоему, только не плачь!»
А теперь мама словно бы не замечала Лелиных слез, собирала вещи, укладывая их в чемодан и рюкзак.
Потом пришла бабушка, удивилась.
— Ты что, Маша? — спросила. — Никак, собираешься уехать?
— Собираюсь, — ответила мама. — Дел в Москве много, и потом Семена надо пожалеть, каково ему там одному?
Бабушка кивнула:
— Это так, конечно, только я думала, еще немного у нас побудете...
— Хватит, — сказала мама. Слегка улыбнулась, как бы желая смягчить свои слова, но, несмотря на улыбку, сразу же можно было понять, что, как она решила, так и будет.
Леля вышла на крыльцо. Альма подошла к ней, бесконечно жмурясь и позевывая, должно быть, лежала в палисаднике под тенью яблони, дремала, укрывшись от всех.
— Уезжаю, Альма, — сказала Леля, глаза ее вновь налились слезами. Она села, обняла собаку.
Альма, как бы сочувствуя ей, положила большую белую лапу на Лелино колено.
Леля встала, пошла обратно в горницу. Когда открыла дверь, услышала, как мама говорит бабушке:
— Понимаешь, почему нам нельзя...
Мама увидела Лелю, разом оборвала себя. Улыбнулась Леле:
— Завтра мы с тобой в Москву приедем и сразу же пойдем в парк культуры, будешь на «чертовом колесе» кататься.
— На «чертовом колесе»? — повторила Леля. — Ты же раньше никогда не хотела, чтобы я на нем каталась...
— Мы поедем вместе, — сказала мама.
— Честное слово? — спросила Леля.
— Хоть два, — ответила мама.
Бабушка накрыла на стол, поставила горшок с румяной гречневой кашей, кувшин молока.
— Ешь, Леля, — сказала. — В Москве такого молока не найдешь...
— И не надо, — сказала мама.
Бабушка нахмурила брови.
— А все-таки не дело вот так вот уезжать, по-быстрому, надо бы людей позвать, проводить как полагается...
— Дальние проводы — лишние слезы, ненужные разговоры, — мама выразительно глянула на бабушку, и бабушка не стала больше ни просить, ни уговаривать.
Все тот же румяный Слава посадил Лелю и маму в коляску своего мотоцикла, и они быстро домчались до станции Огородское. На прощание Слава крепко, словно взрослый, пожал Лелину руку.
— Ну, бывай! Приезжай на будущий год...
Вместо Лели ответила мама:
— Не будем загадывать. Поживем — увидим.
Помахала Славе рукой и вместе с Лелей вошла в вагон. Поезд тронулся, зажглись на перроне фонари, поплыли назад деревья, здание почты, клумба с ноготками перед почтой...
— Довольна, что домой едешь? — спросила мама.
Леля не знала, что ответить. И довольна, и не довольна, вот, пожалуй, самый верный ответ. Она так и сказала маме:
— И да, и нет...
— Почему? — спросила мама.
Леля пожала плечами.
— Аля, наверно, меня повсюду ищет, как думаешь?
— Ну и что с того? — спросила мама. — Пусть себе ищет.
— Она думала, я еще долго проживу в деревне...
— А разве ты не соскучилась по папе? — спросила мама.
Леля кивнула:
— Соскучилась...
— Папе скучно без нас, — продолжала мама. — Уходит на работу, приходит с работы, и все один да один. Надо его пожалеть.