Рена не успела ответить, в дверь постучали, вошла Леля.
— Привет, — сказала. — У меня к тебе, Сева, просьба, мы с подругой собираемся пойти на лыжах, а у нее что-то случилось с креплением. Может быть, поглядишь?
— Хорошо, — нехотя отозвался Сева.
Леля обернулась к Рене, спросила:
— Как поживаешь? — не дожидаясь ответа, снова обратилась к Севе: — Значит, заходи, ждем...
Сева выразительно двинул бровями, когда Леля закрыла за собой дверь.
— Пустышка, самая что ни на есть...
— Но красивая, — сказала Рена.
— Не такая уж красивая, — оспорил Сева. — И вообще, это все пройдет в недалеком будущем.
— Вообще все проходит, — сказала Рена. — Это еще царь Соломон справедливо заметил, помнишь?
— А как же, — ответил Сева, выходя из комнаты.
Он вошел к Леле в комнату, там на диване сидела девушка. Так, вроде бы ничего особенного, упитанная, розовощекая, кудрявая челка на лбу. Она повела на него узкими, в густых ресницах глазами, улыбнулась, и Сева понял: все, попался. Вот она и пришла, явилась любовь, нежданно-негаданно, а скорее всего, как оно бывает, совершенно случайно...
— Меня зовут Сима, — сказала она, протягивая ему круглую ладошку. — Друзья называют Симочкой, а вы Сева, верно?
— Не кокетничай, все равно ничего у тебя не получится, — почти зло оборвала ее Леля.
Симочка улыбнулась, блеснули мелкие ровные зубы.
— А я ни на что не надеюсь.
Сева мысленно подивился, почему это Леля так грубо разговаривает со своей подругой, однако вслух ничего не сказал. В конце концов, не его это дело, сами разберутся. Он, как мог, починил крепления, подтянул ремешки.
— Теперь будет, надеюсь, порядок, — сказал.
— Мы едем в «Сокольники», — сказала Симочка, щуря фиалковые, слегка подмазанные глаза. — Поехали с нами?
— Он же только со смены, — сказала Леля, и Сева снова подумал о том, что Леля непонятно почему не хочет, чтобы Симочка обращалась к нему, почему-то ее раздражает Симочкина манера.
Вдруг неожиданно для самого себя он сказал:
— Хорошо, едем...
— Вот и прелестно, — Симочка тряхнула челкой, — нам будет намного веселее, это уж как пить дать.
— Я сейчас, — сказал Сева.
Мигом вбежал к себе. Рена подъехала на кресле, включила телевизор. Загорелась надпись: «Впервые на экране».
— Будет детектив, — оживленно проговорила Рена. — Чехословацкий, я читала, по-моему, на каждые пять минут по убийству!
— Ты знаешь, я поеду в «Сокольники», — сказал Сева, старательно глядя чуть выше Рениного лба. — Понимаешь, я даже не думал, но как-то так получилось...
Рена весело засмеялась:
— Да, само собой, поезжай, и все. А обо мне не беспокойся, я буду смотреть детектив, потом у меня очень интересная книга, Надежда Ивановна дала на один вечер...
— Что за книга? — спросил Сева.
— Про это, как ее, про французскую революцию. Надежда Ивановна уверяет, что необыкновенно захватывающе.
— Да я ненадолго, — сказал Сева.
— Господи, — взмолилась Рена, складывая вместе свои маленькие ладони, — разве я тебя тороплю? Катайся себе на здоровье, и не нужен ты мне вовсе на ближайшие шесть часов!
«Как же ты обрадовался! Ты, наверно, никому, и прежде всего себе, ни за что не признаешься, что тебе трудно и тоскливо со мной. Но я-то все понимаю, я знаю, если я скажу, что ты устал от меня, ты начнешь ругаться, спорить, доказывать, что ни капельки не устал, что напротив, тебе скучно было бы без меня и так далее в том же роде, но как же ты обрадовался! Как тебе хочется вырваться хотя бы ненадолго из этой комнаты!»
— Где твои лыжи, ты знаешь? — спросила она.
— Найду, — ответил Сева, выходя в коридор.
Спустя несколько минут он вошел с палками в руках.
— Нашел лыжи?
— Разумеется, а куда же они денутся?
«Ты забыл, что какой-нибудь час назад сказал мне, что тебя не интересует, куда девались лыжи, что ты охладел к ним. И голос был такой спокойный, и смотрел ты до того равнодушно, если бы я не знала тебя, в пору бы поверить, что все это так и есть на самом деле».
— Я так и думала, — сказала Рена. — Они, наверное, в коридоре стояли?
— На черном ходу за дверью.
— И никто их не взял?
— Как видишь.
— Надень свитер, — сказала Рена, — он в шкафу, на третьей полке.
Сева быстро натянул свитер, на голову надел вязаную шапочку с помпоном, в прошлом году Рена связала ему, а он ее так и не надел ни разу, ноги обул в теплые, суровой шерсти носки.
— Я готов, — сказал, и снова Рена увидела, что он смотрит куда-то поверх ее головы.
— Счастливо, — спокойно отозвалась она.