Пока она размышляла, хозяйка вернулась с противнем, полным картошки с куриными ножками. Настя покушать любила, поэтому, грызя поджаренное бёдрышко, чувствовала, как раздражение понемногу спадает. Да и настойка помогла. Первая рюмка довольно ядрёного напитка пошла тяжело, но после неё по желудку разлилось тепло, ноги потяжелели, зато голова стала лёгкой. А после щедрой порции закуски и повторной рюмки, настроение пошло на улучшение.
Душевно посидели. Обсудили соседей по подъезду, обругали старшего по дому, который никак не мог установить новые перила на первом этаже, посетовали на цены в магазине, посмеялись над какой-то старой шуткой, вспомнили, как познакомились, поскучали по детям. Бутылочка ушла легко, и, когда Дима разлил по последней рюмке, Юля постучала ложечкой по тарелке, привлекая к себе внимание.
— Дорогие мои, любимые соседи. Я бы хотела. Хотела бы поднять этот бокал за вас, — она приподняла рюмку. — Я что хочу сказать. Что вы у меня самые замечательные. Самые, самые. Когда мне плохо, то я всегда знаю, кому могу позвонить. Своим любимым соседям, Настеньке и Димочке. И года мне хорошо, я тоже могу вам позвонить. И когда плохо. Вы меня всегда! Вы меня понимаете, как же вы меня понимаете…
Голос Юли дрогнул, на глазах появились слёзы, они вытерла их лёгким движением и продолжила. Немного осоловевший Дима и медленно моргающая Настя продолжали внимать.
— Поэтому я и хотела сказать… Я хотела… Настюш, а что я хотел сказать? Что-то же я хотела сказать?! А! Что я люблю вас! Что вы мои самые, самые родные, можно сказать. Настенька, солнышко моё. Ты помни, сколько мы пережили! Утром ведешь зимой наших-то в садик, помнишь? Холод, ветер, они сонные, еле плетутся, темно. Настюш, сколько лет мы так с тобой? Сколько? Года два, наверное! Душа в душу! То ты, то я! То ты, то я. Вот доля наша, бабская! В садик уведи, приготовь, накорми, напои, в магазин сходи! А кто оценит, кто?
Настя горестно покрутила головой. Всхлипнула.
— Никто!
— Никто! — подтвердила Юлька, облокотившись. — Хотя на Димку то ты чего наговариваешь?! У тебя не муж, а золото! Да, Димочка? И дома всё у вас сроблено, и всю зарплату тебе отдаёт, и во всём помогает, не пьёт, ни курит! Так что, Настюш, Настюшка, не надо на него наговаривать!
— А я и не наговариваю! — вытаращила глаза Настя.
— Вот и не надо! Вы у меня оба хорошие! Настюша, Димочка! Спасибо вам за всё, спасибо!
— Да за что? — удивился Дима, медленно моргая. Судя по всему, градус «квасика» превышал его предположение раза в два, если не три.
— Да за всё! Вот сегодня сижу одна, никого нет. Этот ур-род за сыном приехал, забрал, даже «привет» не сказал. Козлина! А я сижу тут одна, Настюш. Суббота, вечер, а я одна. Вот и думаю, позвоню моей Настюше, они с Димочкой придут и мы…
— Юль, — прервал её Дима. — Мы может, уже выпьем? Рука устала держать.
— Тц, — цыкнула на неё Юля. — Вот ты какой, не дал девушке тост сказать. А я скажу! Я скажу, Настюш. Давайте всё же за вас выпьем, золотые вы мои! А вас очень и очень люблю! Настюшка, да я тебя поцелую! Хорошая ты моя!
Поставив рюмку на стол, и расплескав половину, она перелезла через Диму, плюхнулась между ними на диван, обняла Настю и смачно поцеловала её прямо в губы. Обескураженная Настя только и смогла, что похлопать соседку по плечам и упёрлась, чтобы немного её отстранить. Но та, оторвавшись, поцеловала её в щёку. Потом во вторую. Настя даже отодвинулась от растерянности. А Юля тем временем повернулась к Диме, заявив беспрекословным тоном:
— Пусть Настя будет против, но и ты Дима, золотой! И я тебя тоже люблю!
Тот даже не успел отреагировать, потому что в это самое время он хлопнул рюмку горькой настойки и теперь её проглатывал, сморщив лицо и зажмурившись. Дима ещё не осознал последние слова соседки, как она обхватила его руками, прижалась всем телом и тоже горячо поцеловала в губы. Дима замер, нет, даже не замер, а окаменел и вдруг понял…
Дима понял, что поцелуй затягивается, и даже вроде бы перестаёт походить на дружеский. Секунды начали тянуться, как часы. Она скользила по его губам, вдруг Дима сначала почувствовал её язык, а потом услышал возглас:
— Э! Ты чё, офигела! Это же мой мужик!
Тут Юля резко оторвалась от Димы. Причём, по всей видимости, против своей воли, потому что за волосы её крепко держала Настина рука.
— А-а-а! — заорала Юля. — Ты чё? А-а-а! Отпусти! Отпусти!
— Отлепилась от моего мужика, быстро, я тебе сказала! Отлепилась! — только увидев, что её благоверный в безопасности, Настя отпустила волосы.