Матильда остановилась.
— Как ты можешь так говорить, Бернар? — глаза Матильды наполнились слезами. В них была обида и боль. — Это ведь жестоко.
Она ни в чем не упрекала его, хотя и могла бы.
Он заставил ее столько страдать. Его уходы, возвращения. Он то ненавидел, то не мог прожить без нее и дня. Это не могло продолжаться вечно. Они оба устроили свою жизнь и упрекать друг друга было бы просто нелепо.
— Да, извини, — сказал Бернар.
Прежняя холодность в его голосе пропала. Он почувствовал к ней необыкновенную нежность. Ему хотелось коснуться ее. В сущности они оба вели себя глупо и мучили друг друга неизвестно для чего.
— Но теперь все хорошо, — сказал он, — я рад за тебя.
— А я за тебя, — Матильда обрадовалась, увидев прежнего Бернара.
Они подошли к машине. Бернар взял у нее ключи от «фиата», открыл дверцу.
— Мы хотели бы пригласить вас на ужин в воскресенье. Как ты относишься к этому? — спросила Матильда.
— Хорошо.
— Только не вздумай улизнуть как вчера. Пообещай. — Она улыбалась.
— Непременно! Я приду минута в минуту. — Он стал выкладывать покупки из тележки в багажник.
Матильда подошла ближе и положила руку ему на грудь. Для Бернара был знаком этот жест. Она делала так, когда просила о чем-нибудь. В душе он почувствовал трепет.
— И еще я прошу вот о чем, — она не умела притворяться. Ее глаза, черные и большие, смотрели на Бернара с нескрываемой любовью. — Называй меня по имени. Хорошо? Я давно заметила: когда ты злишься, ты избегаешь называть меня Матильдой.
Прежняя неприязнь, словно куда-то исчезла. Он больше не злился. Былая нежность вспыхнула в его душе. Как он мог… Как мог так плохо думать об этой женщине? Его руки невольно потянулись к ней.
— Матильда… — он коснулся ее волос, щеки, погладил шею. Это она! Та самая, пленительная и влекущая. Он даже помнил ее запах. Его рука скользнула ниже. Он крепко прижал ее к себе. Их губы встретились. Поцелуй был глубоким и долгим. Матильда почувствовала головокружение: она давно не испытывала ничего подобного и забыла, что такое наслаждение. Вспомнив, что здесь они не одни, Бернар опустил руки и… У Матильды потемнело в глазах, она резко пошатнулась и упала.
Бернар успел подхватить ее. Взял на руки. Боже, как она чувствительна. Он уже ни на минуту не сомневался: Матильда любит его.
Она открыла глаза. Ее лицо выглядело измученным, а в глазах была печаль и боль.
Вдруг она резко высвободилась из объятий, села в машину.
— Ты сможешь доехать одна? — спросил Бернар, когда дверца «фиата» уже захлопнулась.
Но машина резко дернулась с места, завизжали колеса, Бернар едва успел отскочить в сторону.
Глава Десятая
Проводить воскресенье на теннисных кортах стало давней традицией жителей Гренобля. Раньше Бернар ходил туда один. Арлетт не любила теннис. Да и Тома был маленьким. Но как только ему исполнилось два года, она стала посещать теннисный клуб, не для игры, а чтобы поболтать с друзьями, обсудить последние сплетни или просто выйти «в свет». Сидеть дома в воскресенье, согласитесь, скучно.
А теперь Тома вырос, и Бернар стал обучать его игре. Малыш очень старался, но был по-детски неуклюж и часто ронял мяч.
— Вот так, — Бернар поправил руку Тома. Тот неправильно держал ракетку.
— Тома!
Они обернулись и увидели Арлетт.
— А вот и мама.
Тома бросил ракетку и побежал к ней. Как всякий ребенок, он был сильно привязан к матери.
Бернар остался на поле. В руке он сжимал теннисный мячик. Вдали он увидел Матильду. Она сидела в летнем кафе, за одним из белых столиков и о чем-то увлеченно беседовала с мадам Жюво.
Солнце слепило глаза. Апрельский день казался необычайно теплым. Матильда была в белой широкой спортивной майке и легких шортах. Бернару, привыкшему к ее строгим костюмам и женственным платьям, этот наряд показался непривычным. И все равно белый цвет чудесно гармонировал с ее ослепительно черными волосами. А короткие шорты открывали соблазнительно стройные ноги.
— У вас красивые волосы, — сказала мадам Жюво, — мне всегда хотелось иметь такие же.
— Но вы можете покрасить.
— Нет. Это было бы вульгарно, уверяю вас. Тем более что в моем возрасте трудно менять облик. — А вот и Ролан.
К ним подошли двое молодых людей. Один из них — в очках, с бородой и копной взлохмаченных густых волос — поцеловал руку мадам Жюво.
— Вы надолго к нам?
— Пробудем весь уик-энд. Я уже заказал номера в гостинце.
— Глупости! — возмутилась мадам Жюво. — Вы оба остановитесь у меня. Ни о каком отеле не может быть и речи.