— Дело в том, — Филипп продолжал свою торжественную речь, — что вскоре после свадьбы мы переехали сюда. И пока устраивались, это положенное по ритуалу мероприятие пришлось отложить. А теперь мы едем в путешествие и можем считаться настоящими супругами.
Матильда, улыбающаяся и прелестная, стояла вместе с ним. Он держал ее рукой за талию.
Раздались громкие аплодисменты. Они поцеловались.
От всего этого Бернар раздражался еще больше. Вдруг он почувствовал себя одиноким и покинутым. Любимая женщина принадлежала другому. И они счастливы. От горя он налил себе еще виски.
Подошел Ролан. Он держал бокал с вином.
— По-моему, это великолепно, — сказал он Бернару, — они как юные влюбленные. Просто счастливы. Я везу их в аэропорт.
Его слова окончательно добили Бернара. Судорожный комок сдавил горло. Он знал, что все происходящее, — ложь. Хотелось кричать, чтобы все узнали, что это неправда. Она любит только его, Бернара. И никакая это не влюбленная пара. А этот лысый флегматик и вовсе не имеет на нее никаких прав. Он первый встретил Матильду, первый ее полюбил. Она должна принадлежать только ему, и никто не должен прикасаться к ней. Никто. И в то же время он чувствовал свое бессилие, невозможность что-то исправить.
От виски кружилась голова, мутился разум. Он отошел от Ролана. Все веселились. Играла музыка.
Оживленная болтовня и смех раздражали Бернара. Он стал искать глазами Матильду.
Ролан поднес мадам Жюво бокал с водой.
— Это вам.
— Спасибо.
Из дома вышла Матильда. Она подошла к Ролану и мадам Жюво.
— Чуточку устала, — сказала она.
Бернару показалось, что она немного пьяна.
— Садитесь на мое место. — Ролан хотел было встать, но Матильда легким движением руки усадила его.
— Нет, нет, не нужно, Ролан.
Она взяла его за руку.
— Позвольте, я присяду к вам на колени.
Она смеялась. И села к нему, обняв его за шею.
Мерзавка! Бернар был страшно зол. Как она себя ведет! Ведь знает, что он здесь. Она нарочно хочет сделать ему больно.
К ней подошла Арлетт. В руке она держала снимок.
— Уже готово. Посмотри, — и протянула фотографию Матильде. — Вы красавица на нем, а Бернар сам на себя не похож.
Матильда взяла фото и стала внимательно его рассматривать.
— Я бы сфотографировала вас с Филиппом вдвоем, но что-то не вижу его, — сказала Николь.
— Он где-то там.
Все обернулись, ища глазами Филиппа. Он выходил из кухни, держа поднос с бутербродами.
Матильда встала, но платье нечаянно зацепилось за стул. Не прошло и секунды — и оно упало на землю.
Матильда осталась в одной комбинации. На минуту воцарилась тишина. От неожиданности все открыли рты, не в состоянии проронить ни слова.
Сначала Матильда стояла в растерянности, но потом засмеялась. И все стали смеяться вслед за ней. Она даже подняла руку, изображая жест манекенщицы. Мадам Жюво хохотала. Филипп тоже.
— Отложи камеру, Николь. Лучше помоги мне зашить платье.
Матильда подняла платье, и они побежали в дом.
— Тебе помочь? — спросил Филипп.
— Нет, нет. Николь поможет.
Они поспешно поднялись в спальню, плотно закрыв за собой дверь.
— Надо было обернуться им, как фартуком, а я и не сообразила.
Бешеная ярость овладела Бернаром. Он неистовствовал. Его переполнял гнев от того, что все видели его возлюбленную полуодетой, и в то же время увиденное возбудило его чувства к ней еще сильнее. Выпитое виски и вид раздетой Матильды привели его в состояние разъяренного зверя. Он уже не мог совладать с собой.
Бернар бросился за ними. Как коршун, он влетел наверх, хотел было открыть дверь спальни, но на секунду остановился. А! Телефон. Он снял трубку. Подошел к двери. На комоде увидел открытый чемодан, наверху лежало порванное платье. Бернар остановился, коснулся его рукой. Немного помедлив, он постучал.
— Матильда! Тебя к телефону.
Она вышла уже переодетая. Удивленно глядя на Бернара, взяла телефонную трубку.
— Ничего не понимаю…
Он выхватил трубку из ее рук.
— Хватит! Повесь. Поедем в отель.
— Это невозможно.
Матильда испугалась. Его глаза дико блестели, он прерывисто и громко дышал. Она однажды видела его таким разъяренным. Это было страшно. Боясь, как бы он не наделал глупостей, она пыталась успокоить его. Но он уже ничего не хотел слушать.
— Прошу, слышишь. Идем в мою машину. Надо поговорить.