На выезд Ерохина выдернули из дома, у него сегодня был выходной. Марина, как всегда в подобных случаях, была недовольна. И за время, которое ему понадобилось, чтобы одеться и собраться, успела высказать, в очередной раз, в резкой и даже довольно грубой форме все, что думает о его «идиотской» работе и о нем самом. Но сейчас Ерошенко было наплевать на недовольство жены. Он чувствовал злость. Попадись ему этот ублюдок, который сотворил такое прямо сейчас, он бы плюнул на все инструкции, на законность и правомочность действий и своими руками свернул бы больному сукину сыну шею.
– Вот бывают же ненормальные уроды! Вот чего у такого еб…го в голове, интересно творится? – сплевывая в снег, сказал Алексей Абдурахманов, подходя к напарнику. Александр покосился на него. Ему было наплевать, что творится в голове такого урода. Ему было всегда непонятно откуда такие вообще берутся. Это, конечно, скорее, из области психиатрии, выяснять, откуда такие берутся, и заодно, что у них в голове. Но все равно в его понимании никак не укладывалось, что человеческое существо может испытывать стремление совершать подобные вещи. И ведь, даже если удастся эту сумасшедшую тварь поймать, что очень и очень непросто, потому, что такие сдвинутые, как раз очень хитрые и осторожные, то ведь суд, наверняка, признает его невменяемым. И будет эта сволочь за казенный счет лежать в какой-нибудь больничке, для таких, как он. Жрать, опять же казенный, хавчик и наслаждаться, перебирая в своей ненормальной башке сладостные воспоминания, как он кромсал молоденьких девушек на куски. Ерошенко тоже сплюнул и достал пачку сигарет. Абдурахманов зябко поежился. Судя по помятому лицу и покрасневшим глазам, он вчера хорошо выпил. Но с другой стороны, у них и вчера, и сегодня законные выходные, так, что чем хотят, тем и занимаются. Это, в конце концов, не их вина, что псих убил девушку, изуродовал до невозможности и запихнул, то, что от нее осталось в сугроб. Сзади послышался шум. Возмущенный женский голос, что-то кричал. Александр пошел туда, где за полосатой лентой, отгораживающей место, где было найдено тело, от зевак, громко кричала женщина. Молоденький милиционер пытался оттеснить ее от ленты, обозначавшей границу, а она с негодующим видом выговаривала ему что-то, и пыталась пройти вперед.
– Лейтенант, все в порядке. – Сказал Ерохин и обратился к женщине. – Добрый день, капитан Ерохин. Это Ваш сын нашел тело?
Женщина одарила капитана сердитым взглядом и всхлипнула.
– Мой… Ему всего шесть. Как, скажите, на таком маленьком ребенке такой ужас может сказаться? – в ее голосе звучал упрек. Ерохин не знал, как скажется на шестилетнем мальчишке то, что он нашел в сугробе труп. Ему было жаль, что парнишке пришлось пережить такое потрясение. Но его вины тут нет. Мать ведет себя агрессивно и враждебно из-за того, что переживает за сына, это понятно. Но и она должна понять, что милиция здесь не причем.
– Куда вы только смотрите, что такие вещи кругом творятся? – совершенно очевидно, придерживаясь на этот счет иного мнения, заявила, опровергая мысли Ерохина, мать мальчишки.
– Милиция занимается тем, что ловит тех, кто совершает подобные преступления, – сказал Александр. Женщина пренебрежительно махнула рукой.
– Да ловите вы, конечно. Поэтому на каждом шагу режут и убивают. – Она с вызовом посмотрела на капитана. – Учтите, с сыном разговаривать не дам! Он и так пережил такое! Если есть вопросы, спрашивайте у меня.
Ерохин сдержал улыбку.
– Вас же не было с детьми на улице, когда это произошло, насколько я понял?
Женщина воинственно посмотрела на него.
– Не было. И что? С сыном, я сказала, говорить не позволю!
Капитан пожал плечами.
– Да, собственно говоря, мы и не собирались его опрашивать. Он же просто нашел тело. Ничего особо важного для следствия он сообщить не смог бы, так, что учитывая возраст, мы не станем его беспокоить.
Женщина открыла рот, закрыла и, не зная, что еще сказать, чем возмутиться, хмуро посмотрела на подошедшего к ним Абдурахманова.
– Мне жаль, что Вашему мальчику пришлось увидеть подобное, – сочувственно сказал Ерохин.
Женщина всхлипнула и покачала головой.
– Сама себя проклинаю, что отправила их одних. Мы ремонт закончили. Хотела убраться. Вот и… – она заплакала.
– Мы можем прислать психолога, – сказал Ерохин. Мать мальчика махнула рукой.
– Да, ну… Что там ваш психолог… – продолжая всхлипывать, она пошла в сторону домов.
– Я, конечно, понимаю – мамаша переживает. Но милиция-то тут при чем, вот она сама-то как считает? Люди, вообще, чудные! – Абдурахманов раздраженно развел руками. Ерохин улыбнулся.