- Я ни разу не была с мужчиной так близко. Все 20 лет я хранила верность тому, кто ее по праву заслуживает. Возможно, мне не стоило об этом говорить...
- В этом нет ничего постыдного, Алин. - Он медленно поглаживал ее от темечка вдоль по волосам, - наоборот, с твоей стороны это очень сильный поступок: подавить в себе волю к страсти и похоти, отдаваясь неведомо кому. Я сам совершил ранее множество ошибок.
- Ты должен был их совершить.
Александр остановил руку на уровне ее плеча.
- Почему именно должен был, - вырвался вопрос у Александра.
- Такова была твоя судьба, Саш.
Она отринулась от его плеча, смотря сквозь тьму в его глаза. Он уловил этот взгляд на себе, желая узнать, что будет дальше.
- Но теперь твои поиски окончены. - Он не до конца понял посыл ее слов, - твоя судьба предопределена и теперь я могу отдать свою жизнь в руки того человека, кто меня по истине любит и будет любить всю свою жизнь. Тебе не придется более искать свою судьбу и открывать завесы тайн моей жизни, которые ты так бережно ожидаешь услышать от меня. Ибо твое настоящее и будущее здесь, перед тобой.
Она легла на него всем весом, заставив его припасть спиной на диван. Нежно целуя, она дала своим рукам свободу и те начали плавно поглаживать его по торсу. Ее огненные поцелуи оставляли ожоги на всей поверхности тела, куда прикасались ее губы. Языком она опускалась все ниже и ниже, пока не освободив Александра от оставшейся части одежды, дала волю своей природе и вкусила тот сладострастный запретный плод.
В его глазах отражались вспышки бурной страсти Алины. Она жадно вкушала его плоть, наращивая скорость все больше и больше. Словно жадная тигрица, жаждущей плоти, она вцеплялась своими ноготками в его тело, оставляя следы от ногтей.
Алина, сев на Александра сверху, начала по одной расстегивать пуговицу, пока рубашка не скатилась по ее гладким плечам. Даже во тьме Александр видел всю красоту ее тела, данной природой. Он жадно прильнул к ее груди, игриво вращая языком по всей ее окружности. Алина же издавала легкие стоны, пробуждающие спящего зверя на дне ее души. Ее пальцы как и прежде впивались ему в спину, стараясь тем самым выплеснуть свои чувства через томящую боль.
Не выдержав ожидания, он положил ее на диван, сняв остатки нижнего белья. Комната наполнилась запахами потных тел в примесь с зефирными духами Алины, которые, как казалось Александру, являлись ее природным запахом. Теперь уже доминирующий Александр взял игру в свои руки, хаотично водя языком по телу Алины. Каждый его поцелуй можно было приравнять к укусу: он очень жадно и очень сильно хотел ее, что казалось вот-вот и он откусит от нее плоть. Опускаясь все ниже, он дошел бедер, нежно растирая пальцами тыльную сторону, с которой находился чуть ниже запретный девственный плод. Он с крайней аккуратностью начал водить языком сверху вниз, между тем, как она начала постепенно извиваться под ним, взывая стоны еще громче. Несколько привыкнув к темноте, глаза смотрели из-под низа, наблюдая за тем, как она ощущает прилив еще неизведанных ей раннее удовольствий. Он не успел еще как следует "поработать" внизу, как у нее свело ноги, и выгнувшись, что было мочи, она выпустила наружу свой оргазм, разразя стены своими дикими, ранее никому не слышными стонами.
Он прилег рядом с ней, чувствуя ее отдышку. Ее ноги плавно переваливались с одной на другую, чувствуя усталость. Она прилегла на него, впившись губами в его мокрые от оргазма губы.
- Никогда мне еще не доводилось испытывать такого эйфоричного состояния - сбиваясь, ответила она.
- Это поистине прекрасное ощущение, согласись - проговорил Александр в не менее ровном дыхании.
- Определенно, - после чего она аккуратно прильнула к его губам.
Ему казалось, что этот поцелуй будет длиться бесконечно, не имея конца этой ночи. Он нежно поглаживал ее по телу, водя рукой от спины до бедер, временами останавливаясь на ягодицах.
- Саш...
- Да…
- Ты сделаешь это?
- Если ты уверенна в том.
Алина легла на спину, приманивая его руками. Александр аккуратно лег на нее, начиная покусывать в шею, отчего она непроизвольно начала стонать. Его рука ходила вдоль по бедрам, пока в один момент он не подготовился к самому главному.