На следующий день он снова смотрел эскизы, а потом произнёс:
— А ты можешь потом зиму нарисовать?
Девушка пожала плечами. После весны по плану шло лето, но за окнами завывал буран, и настроение менялось так же, как направление ветра. К вечеру она закончила весну и перешла к горам и соснам Алтая, чем-то похожим на то, что творилось снаружи гостиницы. Зима вопреки инструменту и краскам, и обманчивой мягкости, выходила у неё всегда графичной. Линии, линии, тени. И даже зелёная хвоя ёлок и оранжевые иглы лиственниц не рушили бесцветного холода гор.
Мороз словно ворвался в зал и прошёл сквозь пространство.
Девушка не заметила, как, не отрываясь, за ней наблюдал мужчина. Края зимы мягко переходили в весну, а с другого края в осень.
Она вложила туда все ощущения от холодной встречи, от взгляда и разговора.
— Вот это неплохо, — услышала она голос за спиной. И тут же другой, голос заказчика.
— Да ладно, Лёня, за окно посмотри. Натали, не обращайте внимания. Заканчивайте зиму, у нас её и так много. Я Василий, кстати.
Она кивнула и спустилась со стремянки. Протянул руку, испачканную в краске, но ни Василий, ни блондинка с идеальным маникюром у неё за спиной не поддержали рукопожатия. Холеная дама лишь высокомерно произнесла:
— Да, Натали, мы хотим лето.
Лёню взбесил визит друга с женой — мужчина до сих терпеть не мог видеть их вместе. А сейчас, вдобавок, они отвлекли и будто разрушили магию, особенно тем, как отказались пожать ей руку. Подумаешь, краска!
Было нечто завораживающее в том, как работает девочка. Он действительно не мог понять, что же в ней такого. Просто красивые картины и усердный труд. Он работал не меньше каждый день, но находил время замереть перед возникающими панорамами. Тем временем вслед за весной и зимой появилось лето.
На середине лета она подошла к нему сама.
— Ммм, Леонид Иванович?
Он скрипнул зубами.
— Чего вам?
— Василий говорил, что можно заказать ещё краски.
— Да, я завтра поеду в Мурманск. Что вам привезти?
Она сказала ему.
— Это же строительный акрил. Белый.
— Ну да. У него сцепление с поверхностью лучше, укрывистость тоже. А колеры у меня свои.
Но на следующий день снова началась метель. Девушка заканчивала лето. Тонкой кисточкой проходила и добавляла деталей на морские волны, и словно оживляя крымский бриз.
— Не похоже на наше море.
Она обернулась.
— Зовёте посмотреть ваше море, Леонид Иванович?
Он аж поперхнулся.
— А поехали!
Метель закончилась, он прогрел машину. Она наблюдала за пейзажем в окно всё с тем же любопытством. И даже с радостью вышла на скользкие камни. Северное море шумело, гремело и доставало студёным касанием даже издали. Девушка втянула солёный воздух полной грудью, вздохнула и с чувством произнесла:
— Потрясающе! — И, с не меньшим воодушевлением добавила, — спасибо тебе огромное!
Лёня отвернулся. Он-то хотел слегка отрезвить эту восторженную художницу, но такой радости он не ждал. И даже сам огляделся: что здесь такого потрясающего?
Ничего особенного не было, но она достала телефон и принялась снимать.
— Ещё раз спасибо… Лёня, — с чувством сказала она по дороге обратно.
На следующий день она принялась работать над осенью. Осень у неё получалась рыжая, тёплая и светлая. Будто кто-то родной обнимал и касался сердца. Словно говорил, что всё будет хорошо.
Всё будет хорошо, Лёня.
Только его отвлекли с монтажом этого несчастного мха на втором этаже, и мужчина не мог наблюдать, как на стене появляется заводь с ивой, и как там падают листья, и как плывёт серая уточка. Через пару дней он обнаружил уже законченную стену.
И довольного Василия.
— А где художница?
— Натали отвезли в аэропорт уже. Смотри, классно вышло.
Василий огляделся и вышел. Ему просто было красиво. А Лёня пошёл по кругу. Из зимы он вёл пальцами по стене и под руками поверхность теплела, будто там, за стеной действительно солнце топило снег и создавало проталины. Будто Лёня действительно оказывался в весне и дальше, в обжигающем южном лете с лёгким бризом и вкусом соли на губах.
И… он замер около законченной осени. Она дышала уютом, и чем дольше он смотрел на стену, те больше словно оказывался там, на берегу, рядом с девушкой, будто видел, как она крошит булку и кидает крошки в воду. Будто слышал, как в теплоте раздражающе звонит телефон с незнакомым номером… С его номером! Дыхание щекотал запах яблока и творожного печенья, и кофе из термоса…