Конечно, мне было больно, но что я могла поделать? Райли нашла новых друзей, все они были популярными девушками, которые никогда не признали бы меня «своей». Я неправильно одевалась, не интересовалась вещами, на которых они были зациклены, и меня не заботило, кто из мальчиков чем занимается. Уже тогда я начала больше думать о вырубке лесов, чем о блеске для губ и модных легинсах.
Начало конца наступило, когда Райли перестала здороваться со мной в школе. На девичьем языке молчание – это, по сути, формальное объявление войны. Быть проигнорированным – это одно, с таким справиться я могу. Но как только Райли начала действовать в соответствии с «менталитетом стаи», когда она и ее соратники изолировали меня, я превратилась из человека в добычу. Это был первый раз в моей жизни, когда я испытала настоящий стыд.
О, конечно, в школе нам читали множество лекций об ужасных последствиях издевательств. Фразы вроде «поддерживайте друг друга», «проявляйте сострадание», «расширяйте возможности друг друга», «выбирайте доброту» и бла-бла-бла вбивались в нас, начиная с сентября, но Райли и ее команда были невосприимчивы к старой поговорке: «Если не можешь сказать ничего хорошего, не говори ничего вообще».
Парни-задиры, как правило, бьют или пихают, но девушки куда коварнее. Они эмоциональные ниндзя, наносящие незаметные раны, которые вы не видите и не чувствуете до тех пор, пока не истечете кровью и не окажетесь на грани социальной смерти.
Райли и ее банда установили за мной тайное наблюдение – ждали, высматривали, надеялись, что я сделаю неверный шаг. Мне не потребовалось много времени, чтобы дать им то, чего они хотели. Оказалось большой ошибкой, что я была любезна с учеником, стоявшим близко к нижней ступеньке школьной социальной иерархии. Мальчика звали Мэтью Бёрд[10] – довольно приятный парень, но у него не было фирменной одежды, спортивных навыков или подходящих друзей, которые сделали бы его популярным. Зато у него была непослушная копна темных волос, за что он получил прозвище «Птичье гнездо».
После того, как Мэтт однажды помог мне с заданием по математике, когда я пропустила школу, я невинно отплатила ему тем же. Думаю, Райли видела нас вместе в библиотеке. Этого оказалось достаточно. Уже на следующий день нас назвали «голубками», и я получила свое новое прозвище – Клуша Летти. То, что клуша – вид чаек, делало насмешку одновременно жестокой и умной. Идеальное сочетание.
Я помню, что ела на обед в тот день, когда впервые услышала свое прозвище, это была пицца, зеленая фасоль и маленькая упаковочка яблочного пюре. Все из-за травмы. Она гарантирует, что вы вспомните каждую болезненную деталь инициирующего ее события, чтобы оно могло укорениться в вашей душе и жить там вечно. «Клуша Летти» и «Птичье гнездо» за одну ночь стали сенсацией в средней школе Мидоубрука. Полетели шутки. Поняли – полетели? Ты приземлилась рядом с Мэттом за ланчем? Переезжаете на юг на каникулы? В школе кто-то даже подложил кучу веток мне под парту. Ладно, я признаю, что это было довольно забавно. Девушки говорили, что им нравятся мои перья, когда имели в виду мою одежду. Я поймала себя на том, что смеюсь вместе с ними, думая, что если смогу реагировать на их шутки именно так, то они не причинят мне сильной боли.
Не сработало.
Не все избегали меня, вероятно, это и спасало. Ребята из театрального кружка всегда были приветливы, и у многих из них были разносторонние интересы, что способствовало и моей активности. Я никогда не переставала дружить с Мэттом Бёрдом, но он уехал в начале восьмого класса. С тех пор я ничего о нем не слышала. Полагаю, у него с Мидоубруком связаны болезненные воспоминания, поэтому не сержусь на него за то, что он исчез.
С уходом Мэтта шуткам с птицами пришел конец, слава богу, но к тому моменту лед между мной и Райли стал намного толще.
И вот однажды случилось чудо. Она пригласила меня пройтись по магазинам с ней и ее друзьями. Я не могла бы быть более счастливой. Мне не нравилась роль изгоя, а приглашение казалось искренним. Я решила, что мои худшие дни, вероятно, остались позади.
Когда мы выходили из магазина, в котором продавались блестящие штучки, перед которыми девочки-подростки не в силах устоять, я услышала громкий звуковой сигнал: бип, бип. Что-то включило сигнализацию магазина. Следующее, что я помню, – это то, как кассирша выскочила из-за прилавка, чтобы преградить нам путь. Появился менеджер и потребовал, чтобы мы показали наши рюкзаки. Мы сделали, как нам было велено, и я была ошеломлена, точнее – в ужасе, обнаружив в своем рюкзаке три предмета, которые я определенно туда не клала.