– Откуда я знаю куда. Вечно она мотыляется с хахалями своими. А вам, зачем она нужна? – осторожно поинтересовалась она.
– Я ей ключи оставила от квартиры, чтобы она за собакой присмотрела. А теперь, ни собаки, ни Клавки, ни ключей, – Вера Петровна, совсем растерялась.
– А у вас собака есть? Вот не знала.
Старушка, видя, что Вера Петровна сама готова заплакать и вроде как угрозы для неё не представляет, приоткрыла свою дверь пошире. Она с нескрываемым любопытством смотрела на Веру Петровну, ожидая ответа.
– Да, наверное, была… – Вера Петровна лихорадочно пыталась сообразить, что же делать. Где искать собаку, Клаву?
– Как это – «наверное»? – не поняла старушка.
– Неважно, уже неважно, – поглощённая своими мыслями, Вера Петровна, слабо махнув рукой, стала спускаться по лестнице.
Сев в кресло, она постаралась успокоиться и привести в порядок мысли. Она решила сейчас не думать о причинах Клавиного поступка, сейчас было важнее понять, где может быть собака.
Первое что ей пришло в голову: это поехать на кладбище, может пёс, сбежав, опять вернулся к своему хозяину.
Вера Петровна выскочила из квартиры и поспешила на кладбище.
Дойдя до могилы Кузнецова, она убедилась, что пса там нет. Это её не удивило, она откуда-то знала, что его здесь и не будет.
На выходе с кладбища располагалась здание администрации, зайдя туда, Вера Петровна, застала там высокого могильщика, который на вопрос, видел ли он сегодня собаку ответил, что та здесь не появлялась. Вера Петровна записала ему свой телефон и слёзно попросила позвонить, если пёс появится. Высокий обещал.
Вернувшись домой около девяти часов вечера, Вера Петровна просидела в кресле до глубокой ночи. Она снова переживала своё унижение перед Клавой и горло перехватывало от обиды, когда она думала о том, как та бессердечно с ней поступила. Всплыла в памяти и гнусная ухмылка её хахаля. Вспомнила она, как глупо себя чувствовала, сидя в подъезде с верёвкой в руках и как прятали усмешку проходящие мимо соседи.
А могильщик? С какой жалостью он на неё сегодня смотрел! Да, кто он такой? Необразованный мужлан!
А старушка? Этот божий одуванчик, в её глазах сегодня тоже мелькнуло жалостное выражение.
Боже, какой стыд! Какой жалкой и уязвимой она стала и, даже хуже: она теперь всеобщее посмешище. Все эти люди, которые по уровню на порядок ниже неё, сейчас свысока посмеиваются над ней и, наверное, считают её ничтожной или даже глупой. Во всём виноват этот пёс! Зачем он ей нужен? Пропал и хорошо. Она не будет о нём больше думать.
Она должна подумать о себе.
Надо взять себя в руки.
Всё, с неё хватит!
С такими мыслями она и заснула.
Утром, услышав робкий звонок, Вера Петровна, сделав непроницаемое, строгое лицо, открыла дверь и увидела на пороге старушку, соседку Клавы.
Улыбка, которая начала было проявляться на чисто вымытом, морщинистом личике пожилой женщины, застыла уродливой, испуганной маской после того, как она взглянула в суровое лицо Веры Петровны.
– Простите, я вчера совсем забыла вам ключи отдать. Клавка же перед отъездом занесла, попросила вам передать, – протянула она несмело брякнувшую связку.
Удивившись и обрадовавшись тому, что ключи от квартиры к ней вернулись, Вера Петровна ни одним мускулом этого не показала, её лицо оставалось таким же холодным и подчёркнуто вежливым.
– Благодарю, – сухо ответила она. – До свидания.
Взяв ключи, она стала закрывать дверь, давая понять, что разговор окончен.
– Э, я хотела… – начала было говорить старушка, но дверь уже закрылась перед её носом.
– Мда, бедолага, – зашамкала пожилая женщина и, покачав жалостливо головой в беленьком платочке, осторожно стала спускаться по лестнице.
Сегодня на уроке Вера Петровна никому не давала спуску. Особенно досталось Воробьёву, она сегодня совсем не была настроена прощать его выходки. Когда он начал спорить по поводу того, что доказанная им теорема верна, хотя к решению он пришёл другим путём, она влепила ему двойку и, сама, почему-то, расстроившись, быстро вышла из класса, благо прозвенел звонок.
Подходя к подъезду, она поймала себя на том, что озирается в поисках пса. Одёрнув себя, глядя только строго вперёд, она твёрдой поступью промаршировала по лестнице к своей квартире. Закрыв дверь на два оборота, первое, что она сделала – это плотно задвинула шторы, решив ни под каким видом не выглядывать в окно и в дверной глазок тоже.
Всё, один раз она допустила глупость, дала волю своим чувствам и вот что из этого получилось – один стыд и унижение. Хватит с неё, пора браться за ум.
А пса не было ни в окрестностях дома, ни в подъезде, пёс пропал.