– Эй, братан, ну-ка встань! – миролюбиво сказал Пётр. Голова у него начинала потихоньку трещать, вчера он явно перебрал.
Пёс поднял голову, но не встал.
Посильней нажав на дверь, Пётр заставил всё же собаку подняться. Зайдя в тёмный коридор, он осторожно прикрыл дверь.
– Здорово, паря, – обратился он к собаке. Тот, не обращая на него внимания, снова улёгся на полу.
– Гулять щас пойдём, погоди немного. – Пётр, сделав пару шагов, заглянул в комнату.
Зашёл, огляделся. Подошёл к письменному столу, выдвинул ящик, закрыл. Большой платяной шкаф привлёк его внимание, он распахнул дверцы, оценивающе посмотрел на висящую одежду, подвигал туда-сюда вешалки, хмыкнул и закрыл дверцы.
Удовлетворив своё любопытство и не найдя ничего интересного, чем можно было бы поживиться, он вышел в коридор и, взяв конец верёвки, несильно дёрнул лежащего пса:
– Ну, пошли, что ли, страдалец.
Тот не двигался, Пётр дёрнул сильнее:
– Пойдём, говорю!
Собака нехотя поднялась, и они вышли во двор, прошли через арку и вышли на улицу.
Дойдя до ларька, Пётр остановился и, взяв две банки пива, сел на ближайшую скамейку. Открыв банку, он залпом выпил первую и сразу же открыл вторую. Теперь уже не спеша, он прихлёбывал пиво, разглядывая проходивших мимо него женщин. Головная боль вроде бы понемногу начала проходить.
– Петька, здорово, братан!
Высокий, накачанный мужчина, в узких джинсах подсел к нему на скамейку.
– Оба, Вован, здорово! – Петька обрадовался, встретив старого дружка.
– Как дела, брат? – Вован щурился и без того узкими глазами, его тонкие губы растянулись, обнажая жёлтые прокуренные зубы.
– Да, ничего, нормалёк, а ты как? Давно тебя не видел, где пропадал?
– Да так, в местах не столь отдалённых, – Вован нехорошо улыбнулся и сплюнул прямо Петру под ноги.
– Ах да, я что-то слышал, – протянул Пётр.
Он хотел ещё что-то спросить, но Вован его перебил:
– А я вижу, ты остепенился, женился, поди, детей наплодил! – он хлопнул Петра по коленке и опять растянул тонкие губы в подобии улыбки.
– Я-то? Да, брось! – заржал Пётр. – Чего это я себя ограничивать буду. Прибился вот сейчас к одной, баба вроде неплохая, а надоест – другую найду. Вон их сколько ходит-то.
Пётр опять заржал.
– Ясно, а то я гляжу – собака у тебя. Чин-чинарем сидишь, со своей собакой, – Вован ухмыльнулся.
– Да, это баба попросила прогуляться. Да и собака-то не её, соседская.
– Интересный пёс. Тощий-то чего такой?
– А, хрен его знает. Говорят, порода такая – борзыя. Оборзевший пёс, точно, – Пётр опять развеселился.
– Соседская, говоришь? Интересно… – Вован пожевал губами, глаза его ещё больше прищурились. – Слушай, брат, продай его мне, а? – не снимая улыбки с лица, он сверлил Петра острым, как нож взглядом.
– Чего это вдруг? Тебе-то он зачем? – удивился Пётр. Перевернув пивную банку, он вылил остатки пива в рот, сжал её со скрежетом в кулаке и выбросил в стоявшую рядом урну.
– А, понравился! – Вован подмигнул и, сплюнув, опять изобразил на своём лице кривую улыбку.
Пётр ухмыльнулся;
– Скажешь тоже понравился! Чего же я не помню, что ли, как ты кошек казнил?
– Тю, вспомнил! Это когда было-то? В детстве, а теперь-то я добрый стал, – Вован опять хмыкнул. – Давай, чё ты. Скажешь бабе своей, что сбежал пёс. С какой тебя спрос? Ночью всё простит, а? – Вован подмигнул Петру, и тот глумливо заржал.
– А сколько дашь?
– Тыщу.
– Ты чё, смеёшься? – Пётр, сделал вид, что хочет встать и уйти.
– Ладно, две. Две тысячи и не рубля больше, – Вован схватил его за рукав и, потянув, заставил снова сесть.
– Ладно, давай две с полтиной и по рукам, – Пётр протянул ладонь.
– Ладно, по рукам, – Вован полез в задний карман джинсов и, достав толстую пачку грязных, мятых десятирублёвок, стал отсчитывать оговорённую сумму.
– Ты чё их, на паперти собирал? – опять заржал Пётр.
– Типа того, – промычал, поморщившись, Вован, – Не мешай, собьюсь.
Отсчитав две с половиной тысячи, он протянул их Петру, а другой рукой взялся за верёвку.
Пётр почему-то медлил, сомневаясь, и верёвку из рук не выпускал.
– Ну, чё ты? Уговор был-был, бери деньги и вали, – Вован уже не улыбался, и взгляд его узких глаз резал собеседника, как бритва.
Пётр, вдруг почему-то струхнул и выпустил верёвку из рук; сунув торопливо деньги в карман, он поднялся со скамейки.
– Ладно, братан, бывай!
Пожав друг другу руки, они разошлись. Пётр отправился к Клавке, на ходу придумывая достоверную историю, а Вован, посвистывая, двинулся в сторону вокзала, за ним на верёвке плёлся пёс.