Проголодавшись, она зашла в кафе тут же в парке и заказала шашлык с зеленью и бокал красного вина. Давно она так не пировала. Потягивая не спеша терпкое вино, она наслаждалась свежим шашлыком, он оказался очень вкусным, мягким и ароматным. Побродив потом ещё по парку и чувствуя невероятную усталость, она была вынуждена всё же отправиться домой.
Подходя к дому, она увидела впереди Клаву, свою назойливую соседку. Убедившись, что та тоже направляется домой в один с ней подъезд, Вера Петровна ускорила шаг и вошла туда вместе с ней.
Клава, как обычно, начала безостановочно болтать, рассказывая какие-то свои важные новости. Вера Петровна, рассеянно кивала и с тревогой ожидала встречи с собакой. Вот они прошли один лестничный пролёт, другой, и вот сейчас за поворотом будет лежать он. Вера Петровна сделала глубокий вдох, последний шаг и… На площадке никого не было.
Она не смогла скрыть своего облегчения перед Клавой и, услышав её облегчённый вздох, та повернулась к ней лицом и пристально посмотрела в глаза.
– Вере Петровна, вы что? С вами всё в порядке? – с любопытством озабоченно спросила она.
– Всё нормально, Клава, всё хорошо.
Голос её немного подвёл, он дрогнул, и это окончательно убедило Клаву в том, что её железобетонная соседка тоже имеет вполне человеческие эмоции. Любопытство Клавы разгорелось ещё больше.
Видя, что Вера Петровна не собирается с ней откровенничать, Клава решила сама сделать пробный заход.
– Вы слышали, Вера Петровна? Собаку Кузнецова забрал сегодня его какой-то родственник и потащил с собой на похороны. Представляете? Припереть собаку на кладбище! Вообще, люди с головой не дружат! Так, этот пёс уходить оттуда не захотел. Тот его за поводок тянет, а он, стервец такой, вывернулся из ошейника и дал дёру. Тот гонялся за ним по кладбищу, гонялся, ну разве ж его поймаешь? Так, говорят, и уехал ни с чем.
– Оставил собаку на кладбище? – наверное, впервые за всё время знакомства с Клавой Вера Петровна поддержала разговор.
Клава воодушевилась. Остановившись и, чуть ли не прижимая Веру Петровну к стене своим раскормленным, потным телом, она с пылом затараторила:
– А что ему оставалось делать? Он его подзывает, а тот стоит, набычившись, и так исподлобья на него смотрит. Мужик только шаг к нему сделает, а тот и был таков. Главное, далеко не уходит, стервец, кружит рядом, а в руки не даётся. Часа полтора дядька за ним гонялся, колбаской его приманивал, а потом чертыхнулся, рукой махнул и ушёл. Тем более ждали его на поминки. Народу-то мало было, говорят. Не очень-то он общительный был, Кузнецов-то этот, прям как вы… – Клавка осеклась и замолкла.
– Ой, Верочка Петровна, простите мой дурной язык. Сама болтаю, иногда не знаю что.
Клава заискивающе заглядывала в глаза Вере Петровне, но та даже не заметила её неловкости.
У неё перед глазами стояла картина: съёжившийся белый пёс среди кладбищенских памятников с лютой тоской в глазах и почему-то, толстый, потный мужик, с куском колбасы в жирных пальцах, пытающийся соблазнить им пса. Картина была отвратительной и, честно говоря, Вера Петровна не смогла бы объяснить, почему этот добрый и отзывчивый, скорей всего человек, который хотел забрать эту осиротевшую собаку к себе домой, в её воображении предстал в таком отталкивающем виде. Он этого явно не заслуживал.
– Вера Петровна! Вера Петровна! – вернул её в действительность пронзительный Клавкин голос. – С вами всё хорошо?
– Да, да, не волнуйся, Клава, всё хорошо!
И Вера Петровна решительно направилась к своей двери.
– Ой, я так испугалась, вы так побледнели, и взгляд такой стал, какой-то странный!
Клава, догнав её, опять попыталась заглянуть в лицо.
– Всё нормально, не волнуйся, просто голова немного закружилась. Пойду, прилягу.
Вера Петровна юркнула в свою квартиру и, уже почти закрыв дверь, вдруг резко её распахнула и крикнула в спину поднимающейся по лестнице Клаве, высунувшись в дверной проём чуть ли не наполовину:
– Клава, Клава!
Та обернулась и с молчаливым вопросом удивлённо смотрела на неё.
Вера Петровна смутилась и, помешкав, всё же спросила:
– А на каком кладбище Кузнецова похоронили?
– Да на нашем, на Красненьком, – с недоумением ответила Клава. – А вам зачем?
Но ответом ей был звук щёлкнувшего замка закрываемой двери.
Клава пожала плечами.
Спрятавшись, наконец, от назойливой соседки, Вера Петровна, не раздеваясь, буквально упала в кресло.
Её броня, которая защищала от боли столько лет, рухнула, и у неё не был сил этому сопротивляться. Снова перед глазами встала картина на кладбище: одинокая, страдающая собака и мужик с колбасой.