Он только и мог, что кивнуть.
Дверь захлопнулась, ширма снаружи сказала «рат-тат», рикошетом отлетев от косяка, и Беннет снова остался один… таким одиноким, как никогда в жизни.
— Береги себя, — сказал он пустой кухне.
И ты, отозвался голос в его голове.
Прошло не меньше минуты, прежде чем он подошел к двери, открыл ее, вышел на свежий декабрьский воздух и направился к дороге.
— Так какое же у тебя было послание, старина? — сказал он.
Туман поднялся, и водянистое зимнее солнце с трудом пробивалось сквозь дымку высоко над головой.
Машины ездили по дороге, люди шагали по тротуарам, но того человека нигде не было видно.
— Эй, Беннет!
Он помахал Джеку Коппертону — вместе с рукой из кармана брюк выскользнула афишка. Теперь она оказалось флайером научно-фантастического книжного клуба; может, так было с самого начала. Аккуратно сворачивая ее, он вспоминал своего посетителя, как тот в последний раз обернулся к нему от двери, и вдруг сам повернулся и опрометью бросился в дом.
На столе, на том самом месте, куда он ее поставил, лежала шляпа.
Послание!
Беннет осторожно прошел через кухню, сердце его колотилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди, прорвав рубашку, когда он, закрыв глаза, протянул руку, ожидая, что его пальцы сомкнутся в пустоте.
Но они коснулись ткани.
Он поднял ее, не осмеливаясь открыть глаза… ведь он нарушал какое-то правило, в этом он был уверен… но, может быть, просто может быть, если хотя бы одно или два чувства работают, то у него все получится. Он поднял шляпу и зарылся в нее лицом.
Что такое призраки, как не воспоминания? — услышал он фразу, сказанную им самим всего несколько минут назад. И верно, они и есть… воспоминания. Вопрос только в том, о прошлом они или о будущем?
Как только он сделал вдох, запах испарился, оставив лишь аромат мыла и ощущение пустых ладоней, которыми Беннет закрывал лицо. Но глубоко внутри его память жила, источая неуловимый аромат весенних колокольчиков.
Хаурррррнк!
Беннет бросил взгляд в окно и увидел, что идет снег.
Конрад Уильямс
СТАДО
Конрад Уильямс — автор романов «Травмы головы», «Лондонский призрак», «Безупречный», «Один», «Неизбежность распада», «Блондинка на палочке» и «Потеря расставания». Его перу принадлежат четыре новеллы: «Почти люди», «Игра», «Обжигающие комнаты» и «Дождь».
В прошлом Уильямс становился лауреатом Британской премии фэнтези, Литл Арк прайз и премии Международной гильдии фэнтези. Им написано более восьмидесяти рассказов, часть которых вошла в его первый сборник «Использовать однократно, затем уничтожить». В издательстве «ПиЭс» готовится к печати его новый сборник, «Операция на сердце», и антология «Выстрел в живот», в которой Уильямс дебютирует как редактор.
Писатель живет в Англии, в Манчестере, с женой, тремя сыновьями и котом мейн-куном.
«Идея этого рассказа пришла ко мне во время посещения моего любимого книжного магазина в Манчестере, он называется „Шарстон букс“ и находится в помещении склада на территории одной промзоны, — рассказывает Уильямс — Книг там тысячи, и у всякого, кто захотел бы просто взглянуть на каждую из них, ушли бы на это годы. В магазине два этажа, и, когда внутри тихо, можно слышать, как на втором этаже люди переходят от одного стеллажа к другому. Как в любом старом здании, там все время что-то скрипит и стонет, но это не просто звуки, они как-то связаны с тем, что люди перелистывают там старые страницы, открывают книги, не существующие, возможно, больше нигде, кроме как в этом месте.
Иные книги зарыты так глубоко, что их, вполне возможно, никто не открывал с самого начала существования магазина, двенадцать лет. Мне показалось, что это место идеально подошло бы для истории о существах, живущих вне истории».
Собирая материал для этого рассказа, Уильямс наткнулся на список имен, приписываемых падшим ангелам, с объяснениями их значений.
«Мне понравилось имя Мальпас, — говорит он, — а когда я узнал, что этот ангел любил являться в обличье ворона, то сразу подумал, что грех пренебречь такой возможностью и не пристегнуть так или иначе к рассказу эту птицу, так популярную в хорроре».
Замедлив шаг у подножия каменной лестницы, которая вела к входу в его многоэтажку, Мальпас привычно повертел головой: нет ли за ним «хвоста». Снег траурной каймой лежал вдоль тротуаров. Лунный серп бесцельно висел в небе, как мазок, после некоторых раздумий прибавленный художником к законченной картине ночи. Дыхание вылетало изо рта Мальпаса белыми облачками.