Мальпас сгреб с прилавка огромную книгу и, сгибаясь под ее тяжестью, заспешил к двери и на улицу. Там он поймал такси, чтобы ехать домой, и всего раз за дорогу чертыхнулся из-за экстравагантности своего поступка. Его собственные счета подождут, лишь бы в книге нашлось что-нибудь такое, что поможет спасти его бедного друга.
По пути домой он то и дело поглядывал в заднее окно, нет ли кого на «хвосте» у нанятого им такси, но движение было незатрудненным, и очевидной слежки не было. Водитель, слава богу, не пытался вовлечь его в беседу. Длинными ногтями гитариста он отбивал на руле ритм какой-то песни, невнятной ушам Мальпаса.
Он расплатился с водителем и, не дожидаясь жалкой сдачи, заспешил через входную дверь к лифту. Рядом с ним сидели на корточках двое парнишек лет десяти, и, выдувая ртами огромные пузыри жвачки, пытались развести костер из страниц порножурнала. На Мальпаса они не обратили внимания. Он к этому привык, и даже был благодарен. Он не взаимодействовал ни с кем из соседей, равно как и они с ним. Так оно и лучше, безопаснее, думал он теперь, поднимаясь.
«Для кого безопаснее»? Голос, хриплый, сорванный позвучал в его ушах, когда он приближался к своей двери, вытряхивая нужный ключ из связки. «Для тебя… или для них»?
Он тихонько открыл замок и зажал связку ключей в кулаке так, чтобы их бородки торчали вперед меж пальцев.
— Выходи! — заорал он, но его голос прозвучал совсем не так устрашающе, как ему хотелось.
Он шагнул в квартиру, зная, чувствуя, что она пуста. Все было на своих местах. Закрыв дверь, он потер лоб, словно хотел таким образом доказать себе, что слышанный им голос прозвучал у него в голове. Он положил гроссбух на диван и налил себе виски с содовой. На обратном пути он захватил с рабочего стола увеличительное стекло, замешкавшись лишь на секунду, когда ему показалось, что вороний глаз едва заметно пошевелился, следя за ним.
Чушь. Но он все же набросил на ворону платок, чтобы прикрыть ее.
Он сел и открыл последнюю запись в журнале. Число вчерашнее. Что-то отвлекло Грилиша, он не закончил последнее предложение последнего абзаца. Почерк был уже не ровным, а размашистым, корявым:
«Я не могу сделать больше, чем я могу, чтобы помочь ему. И я уже не молод. Я старею, слабею. Пугаюсь каждой тени. Все барьеры, которые я создал, рухнули один за другим. Я — последнее препятствие. Что-то вроде покровителя. Хотя ангел-хранитель мне и самому не помешал бы. Но я сделал все, что мог, и старался изо всех сил. Единственное, что меня утешает, — это мысль о том, что я точно не буду присутствовать при последнем судилище и его огненной смерти. Надеюсь только, что для него все кончится быстро, и ему не дадут увидеть под конец, каким он был вначале. И да, он приближается, он уже близко, я чувствую его жар, но смотреть не стану. Я не стану смотреть в твое осунувшееся лицо. Я не стану молить о пощаде, Самаил, слепой Бог, разрушитель, неправедный жнец, злодейский пас»…
Мальпас поднял стакан, чтобы сделать еще глоток, но обнаружил, что он пуст. Его сердце билось быстро, как у птицы. Черные звезды взрывались перед глазами. Что это? Что за безумие? Он никогда не замечал за Грилишем склонности к безумию. Он был всегда спокоен, собран, пунктуален во всем. Хотя, может быть, этот журнал как раз и служил ему отдушиной, клапаном, через который он выпускал пар. Разве не правду говорят, что в тихом омуте черти водятся?
Он перелистал несколько десятков страниц назад. Записи пятилетней давности:
«Иногда мы теряем дорогу. Не обращаем внимания на карту, поскольку знаем местность как свои пять пальцев, или думаем, что знаем. А на практике всегда подвернется какой-нибудь левый поворот, он-то и уведет нас прочь от цели. Да еще возникнет какая-нибудь забытая улица или белое пятно, которого не было в справочнике. А искать обратный путь сложно, будь то в смысле географическом или любом другом, особенно если привык блуждать одинокими тропами. То, что казалось нам реальностью, на деле является забытой или забракованной версией из альбома картографа. Так мы и идем, оступаясь на каждом шагу. Шарим ладонями по дверям, которых не ожидали встретить. Вслепую бредем по переулкам, где на каждом шагу нас подкарауливают опасности, готовые растерзать нас на части, стоит нам сделать нечаянный шаг в сторону. Мы теряем крылья. Раны зарубцовываются. Мы забываем, как летать. Ищем любви, дружбы, тепла, всего вообще и ничего конкретно. Ищем дом. Ищем дорогу к волшебным зверям своего детства. Детства, которое длилось тысячелетия».
Дальше к началу. Десять лет назад.