Их хорошо приняли. Им предложили красивые покои, чистые, мягкие постели и горячие ванны. Нежные девушки принесли им шербет. Для них плясали босоногие танцовщицы. Здесь, наконец, они почувствовали, что их принимают, как великих посланников, каковыми они и были на самом деле. Ирод, важно восседавший на своем троне, показался Бальтазару маленьким человечком, которого сделали большим. Однако он мог говорить на греческом, и трое волхвов не видели причины, которая мешала бы им спросить его совета в том, что касалось продолжения их путешествия. И они получили совет — великодушно и без промедления.
Призвали астрологов. Раскрыли священные книги, и длиннобородые жрецы здешней веры, собравшись вокруг них, сошлись на том, что да, действительно — пророчества, изложенные в древних писаниях, говорят о новом царе, происходящем от древнего царя Давида, который некогда, в давние времена, сделал этот город великим. Трое волхвов покинули Иерусалим и продолжили путь — на свежих верблюдах, с полными животами и радостью в сердцах. Направляясь навстречу звезде, которая, казалось, теперь сияла даже ярче прежнего, все трое согласились, что Ирод, воз можно, и коварен, и слегка неотесан, однако, по крайней мере, гостеприимен.
На дорогах было многолюдно. По-видимому, причиной этого стала перепись населения, объявленная, невзирая на совсем не подходящее для ценза время года. Бальтазар не мог не подумать, что такое время совсем не подходит для путешествия женщине, которая вот-вот должна родить ребенка Он снова обсудил это с Мельхиором, пока они проталкивались через толпы людей, бредущих сквозь завесу промозглого дождя мимо лагерей римских центурий и рядов распятых преступников.
— Напомни мне еще раз, кем должен быть этот ребенок, человеком или богом?
Но в ответ друг сказал нечто бессмысленное. Ведь разве может ответ быть — «и тем и другим»? Как такое возможно — быть одновременно и человеком, и богом? Потом пришлось преодолеть немало трудностей с поиском места для ночлега, несмотря на все подорожные документы, которые столь любезно предоставил им Ирод, да и Каспар указывал путь уже не так уверенно, как прежде. Хотя звезда сияла, словно драгоценность в поочередно меняющейся оправе из ночного и дневного небосвода, никто не мог подсказать им, куда дальше направить стопы в этом путешествии, и никто, кроме нескольких бродячих пастухов, казалось, вовсе не замечал самой звезды.
Наконец, они прибыли в небольшой городок под названием Вифлеем. Уже наступила ночь, и стало понятно, что событие, на которое указывал свет загадочной звезды в небе, должно произойти именно здесь. Они прошли по гостиницам. Они снова поговорили с так называемым мудрецом из местных жителей, хотя на сей раз были более осмотрительны и не упоминали ни богов, ни царей. В начале путешествия Бальтазар воображал, хотя и не верил, что такое в самом деле случится, — что звезда приведет его к блистательному существу, которое сорвет жалкие покровы этого мира. Но теперь он стал понимать, что явление, которое они ищут, будет невероятно бедным и жалким, и все три волхва начали беспокоиться о судьбе семейства, имеющего к этому отношение.
Это были ясли на заднем дворе самой дешевой гостиницы, переполненной постояльцами. Их бы вообще не впустили, если бы Мельхиор не догадался спросить у привратника, который уже захлопнул перед ними дверь, о семействе из города под названием Назарет. Таким образом, в самую темную из ночей, исполненную безнадежности, в самое холодное время года они все же достигли того места, к которому так долго вела их звезда и на которое указывали пророчества. Здесь была и грязь и, конечно, навоз. И еще — небольшой навес. Он помогал сохранить малую толику драгоценного тепла, исходившего от горячих тел и дыхания животных. Женщина все еще не оправилась после родов, младенца положила среди соломы в кормушку для скота, а мужчина выглядел… вовсе не так, что поразило Бальтазара, как должен был бы выглядеть любой муж, исполненный законной гордости. Он был глубоко потрясен и испытывал благоговейный трепет.
По-хорошему, им следовало бы просто развернуться и уйти. Принести свои извинения за беспокойство и, может быть, предложить немного денег, чтобы этому жалкому семейству было на что купить еды. Поначалу Бальтазару показалось, что именно это и собирается сделать Мельхиор, когда тот шагнул вперед, протягивая небольшой мешочек с золотом. Но потом он вдруг пал на колени, прямо в грязь, перед младенцем, лежавшим в этой грубой колыбели. И Каспар, поднеся чашу с благовониями, сделал то же самое. То были дары… Бальтазар припомнил, как его двое друзей все время говорили о тех дарах, которые собираются принести. Теперь он почувствовал, что ему не остается ничего иного, кроме как простереться ниц и тоже предложить свой дар, хотя он и вообразить себе не мог, что когда-либо дойдет до такого. Золото для царя и благовония для священника — да, это были правильные и понятные дары, если пророчества хотя бы отчасти правдивы. Но мирра символизирует смерть, если она вообще хоть что-то символизирует. Но вот младенец пошевелился, и тогда, на мгновение, Бальтазар почувствовал, что что-то происходит и он стал частью этого чего-то. И это нечто тревожило его сны и думы на протяжении многих лет, миновавших с тех пор.