— Вы правы, это был Адам Уилсон, — подтвердила девушка; в поведении и манерах Элиаса незримо присутствовало нечто такое, что не позволяло ей обращаться с ним с той же непринуждённостью, с какой она привыкла разговаривать с Адамом.
— Последнее время я неоднократно замечал здесь этого господина.
— Верно. Вы слышали, наверное, что он работает старшим мастером на соседнем карьере?
— В самом деле? А мне казалось, что его больше привлекает ваше общество, мисс Фостер. Не могу сказать, что упрекаю его за это, поскольку сам грешен в том же, однако хотелось бы всё-таки достичь между нами определённого взаимопонимания. Я полагаю, мисс Фостер, что мои истинные чувства не могли укрыться от ваших глаз. Я не ошибся, не правда ли? Я обладаю достаточными средствами и положением, чтобы обеспечить семью. Не согласитесь ли вы стать моей женой, мисс Фостер?
Долли с превеликой радостью отшутилась бы в ответ на предложение Элиаса, но под пристальным взглядом его горящих глаз у неё начисто пропала всякая охота шутить. Она медленно зашагала по направлению к дому. Элиас безмолвно следовал за ней, покорно ожидая ответа.
— Вы должны дать мне немного времени на раздумье, мистер Мейсон, — сказала наконец девушка. — Не зря говорится: «Поспешишь — людей насмешишь». Или вот ещё: «Наспех жениться — век мыкаться».
— Ручаюсь, у вас не будет случая пожалеть об этом!
— Кто знает! В жизни всякое случается.
— Я сделаю вас счастливейшей женщиной во всей Англии!
— Звучит заманчиво. Вы ведь поэт, мистер Мейсон, не так ли?
— Скажем по-другому: я большой любитель поэзии.
— Скажите, поэтам нравятся цветы?
— Мне нравятся. Очень.
— Тогда, возможно, этот цветок вам что-то скажет, — молвила девушка, протягивая Элиасу всё тот же скромный побег шиповника и одновременно вглядываясь с жадным любопытством ему в лицо. Тот принял цветок и благоговейно поднёс его к губам.
— Он говорит о том, как сладостно быть рядом с вами. О, как завидую я ему и как мечтаю оказаться на его месте! — напыщенно произнёс телеграфист.
— Добрый вечер, мистер Мейсон, — раздался вдруг голос фермера Фостера, вышедшего из дома встретить гостя. — А где же мистер… Гм… Ах да, конечно… Чай на столе, молодые люди, и вам лучше поторопиться, пока заварка не перестоялась.
Покидая в тот вечер гостеприимный дом Фостеров, мистер Элиас Мейсон на минуту увлёк Долли в сторонку.
— Я не смогу снова прийти раньше субботы, — сказал он.
— Мы рады видеть вас в любой день, мистер Мейсон.
— Я надеюсь получить ваш ответ в субботу.
— Ах, но я не могу ничего обещать вам заранее.
— Разумеется, но ведь надеяться вы мне позволите?
— Ну, этого вам никто не может запретить, — ответила девушка со смешком в голосе; теперь, когда она убедилась в прочности своей власти над этим поклонником, она в значительной мере утратила прежнюю робость и держалась с ним почти так же свободно, как и с Адамом Уилсоном. Она стояла у двери, прислонясь к косяку. Вьющиеся побеги жимолости обрамляли её лёгкую, стройную фигурку. Огромный багрово-красный солнечный диск уже опустился на западе к самой линии горизонта, и лишь верхний край его выглядывал из-за ломаной гряды холмов, заставляя одинокий бук в поле, небольшое стадо коров и удаляющуюся мужскую фигуру отбрасывать бесконечно длинные тени в противоположном направлении. Девушка с усмешкой отметила, как сильно удлинились ноги у тени мистера Мейсона и каким ничтожным выглядит он сам по сравнению с неотступно следующим за ним гигантом.
В маленьком палисаднике перед домом слышалось гудение пчёл. Припозднившаяся дневная или ранняя ночная бабочка лениво порхала над цветочной клумбой. И ещё тысячи и тысячи крохотных существ жужжали и звенели вокруг, каждое занятое устройством собственной судьбы и почитающее себя, вне всякого сомнения, центром мироздания. Впрочем, то же самое можно было отнести и к присутствующей здесь девушке. Правда, комару отмерено природой всего несколько дней, а человеку — долгие годы, но это не мешало каждому из них радоваться жизни в тот тёплый летний вечер. На посыпанную гравием дорожку выполз большой жук и целенаправленно побежал куда-то, стремительно перебирая всеми шестью ногами. Жук то и дело спотыкался, наталкивался на препятствия, падал, но каждый раз поднимался вновь, встряхивался и спешил дальше к ему одному ведомой цели в дебрях травяных джунглей. Летучая мышь, неслышно трепеща крыльями, вылетела откуда-то из-за дерева. Лёгкий ночной ветерок окутал свежим дыханием склон холма, принеся на своих крыльях слабый солёный привкус холодной морской воды. Долли Фостер поёжилась и собралась уже вернуться в дом, но тут из коридора вышла её мать.