— О каком нарушении идет речь, господин генерал?
— Не прикидывайтесь, господин комиссар, будто вы не понимаете, о чем идет речь. Ведь статус интернированных лиц предоставляется только гражданским лицам, а из числа участников вооруженных формирований только раненым или больным. А среди этого сброда, — генерал пренебрежительно кивнул в сторону пленных — я что-то раненых не наблюдаю. Разве что у кого-то из них от страха началась диарея.
— Должен заметить, господин генерал, что вы неверно трактуете отдельные пункты «Положения о Миротворческих Силах». Как раз члены вооруженных формирований, добровольно сложившие оружие перед Миротворческими Силами Организации Объединенных Наций, и получают в первую очередь статус интернированных лиц. Но, в данном случае, вы отчасти правы: интернированных, среди указанных вами лиц, действительно нет — все они военнопленные.
— То есть как это военнопленные? Боестолкновений между мятежниками и миротворцами вроде бы не было? А если не было войны, то и военнопленным взяться неоткуда.
— Ошибаетесь, генерал. Сначала эти, как вы их называете, «мятежники» захватили в плен переговорщиков во главе с комиссаром Морсером, потом пытались высадить морской десант в районе аэропорта. А затем, с катеров, подвергли обстрелу взлетно-посадочную полосу аэропорта, находящегося в зоне ответственности миротворцев. Нам пришлось перетопить все их катера, чтобы снять осаду аэропорта с моря. Всех этих фактов вполне достаточно, чтобы считать военные действия имевшими место, а их участников, соответственно, военнопленными…
… - И что с ними будет дальше?
— В ближайшее время они будут перевезены в лагерь ООН для военнопленных, и их судьбу решит трибунал.
— Ваш трибунал их почти всех отпустит. А тем, кого не отпустит, назначит смехотворное наказание.
— Может быть вы и правы, генерал, но это ничего не меняет.
— Ошибаетесь, господин комиссар, очень даже меняет. Эти люди воевали против моей бригады, и у моих бойцов и у меня лично, к ним особые счеты.
— Я могу понять ваши чувства, генерал, но разобраться с этими людьми вам следовало несколько раньше.
— Ничего, и сейчас еще не поздно. Знаете, как я поступлю? Я не буду стрелять в миротворцев. Я просто прикажу своим солдатам оттеснить их от мятежников и блокировать. Вы ведь не будете открывать огонь, господин комиссар?
— Ни в коем случае, генерал. Я просто отдам приказ моим людям отбиваться от ваших солдат без выстрелов.
— Ну, надолго их не хватит. У нас многократное численное превосходство.
— Я еще не все сказал, генерал. Мои люди не будут открывать первыми огонь по вашим людям — это так. Но вот летчики могут принять ваши действия за нападение и нанесут ответный удар.
— Какие летчики?
— А вон, в конце поля, видите, стоят четыре штурмовика. Это приданные нам самолеты с английского авианосца, который, кстати, уже находится вблизи ваших территориальных вод.
— А может, они еще и не будут вмешиваться… По крайней мере, я готов рискнуть.
— Будут, генерал, обязательно будут. Ведь среди миротворцев сын наследника престола, если вы об этом не знали.
На лице генерала застыла маска бессильной ярости. Он понял, что словесная дуэль проиграна. Ему явно очень хотелось сказать что-то неприятное, но он сдержал себя, встал и, откозыряв, удалился.
«Вот и все.» — подумал Максим- По ходу, от этой миссии больше ничего интересного ждать не приходится.»…
Август 2013 года Что нам стоит мир построить?.
… О том, что Совбез ООН не продлил мандат миротворческих сил в Рабоне, Мороз узнал из утренних новостей…
… Комиссар первого ранга МС ООН, Максим Мороз проводил двухнедельный отпуск на Гавайях. По своему обыкновению он выбрал для отдыха небольшой отель, как он сам любил выражаться, «на отшибе». Поблизости не было ни роскошных бутиков, ни шикарных ресторанов, ни других атрибутов «сладкой жизни». Да и сам отель не претендовал на пятизвездочную гламурность. Зато он, опять-таки по выражению Мороза, не был «засижен» избалованными туристами, но имел все, что было необходимо для продуктивного отдыха. Уютный номер с видом на океан, хорошая кухня, великолепный пляж, незатейливый, но вполне приличный сервис: все это в совокупности соответствовало представлению Максима о нормальном отдыхе. То, что это было еще и относительно недорого, в расчет не принималось. При его теперешнем финансовом положении Мороз мог позволить себе и большее. Он уже неделю предавался тому «счастью изысканной лени», которое так блестяще описал в своем бессмертном шлягере Юлий Ким. Правда, за одним исключением: даже на отдыхе Максим был крайне воздержан в употреблении алкоголя. Именно поэтому, когда он этим утром удобно расположился в кресле напротив телевизионного экрана, в стакане, который он держал в руке, был не коктейль («мартини с водкой взболтать, но не смешивать») а, разбавленный водой в пропорции 1:1, свежевыжатый апельсиновый сок.