… Максим сидел в кафе и ждал Настёну. Встречаться на нейтральной территории вошло у них в привычку. Вот она — молодая и красивая — быстро проходит между столиками, наклоняясь, целует его в щеку и, прежде чем занять место напротив, окидывает взглядом стол.
— По какому случаю банкет? Ты что, на отдыхе сэкономил, или, что было бы весьма кстати, банк ограбил?
— Все гораздо лучше!..
… И Максим рассказал дочери, не вдаваясь в детали, о переменах в его, а, значит, и в ее, жизни. Настя всегда была весьма высокого мнения о способностях отца, поэтому весть о его переезде в Москву встретила скорее с восторгом, чем с удивлением.
… - Классно! Давай там, устраивайся, глядишь, и я к тебе подтянусь!
— Все в наших руках! Не знаю только, как об этом сообщить твоей маме…
— Вы, прям, сговорились! Только утром слышала от нее то же самое, только в отношении тебя.
— А вот с этого места поподробнее!
— Ну, уж нет. Пусть она сама тебе все расскажет! А я и так слишком много сказала. Кстати, как ты намерен поступить с машиной?..
Речь шла о «видавшей виды» «девятке» Мороза. Незадолго до его отпуска, Настя сдала на права, и Максим оформил на дочь доверенность. На время отпуска машина была в полном распоряжении Настёны.
… - Очень просто. Мне она больше не понадобится. Оформим на тебя генеральную доверенность с правом продажи…
… Когда Максим позвонил Соне, то голос у нее был какой-то смущенный. На встречу, она согласилась, но ехать к нему на квартиру отказалась категорически. Памятуя сказанное дочерью, Максим не стал выяснять причину столь странного поведения «любовницы», и предложил встретиться в кафе… По мере того, как Максим рассказывал свою «легенду», нервозность, с которой Соня пришла на встречу, начала приходить. А когда Максим сказал, что переезжает на работу в Москву, лицо ее озарилось неподдельной радостью.
— Я искренне рада! И за тебя, и за себя. За тебя — потому, что ты добился, похоже, большого успеха. А за себя — потому, что мне не надо подбирать слов, чтобы рассказать тебе о том, что меня волнует. Через несколько дней после твоего отъезда, я была у подруги на Дне рождения. Там я познакомилась с одним человеком. Мы разговорились, и я узнала, что он вдовец. Живет один в двухкомнатной квартире. Материально обеспечен. Мы стали встречаться и, незадолго до твоего возвращения я дала согласие выйти за него замуж. Ведь от тебя я такого предложения никогда бы не услышала, правда?
— Ты же знаешь, я не люблю повторять дважды одно и то же… Ну, не надо кривить губы. Мне только твоих слез не хватало!.. Давай, лучше выпьем за наше будущее! Ты — за своё и моё, а я — за твоё и своё!…
Трубы медные…… Машина плавно неслась по улицам столицы. Максим с любопытством смотрел в окно. Он хорошо знал и любил этот город, — что среди тех, кто не является москвичом, случается не часто — но не был в нем уже несколько лет. И теперь с удовольствием отмечал, как изменилась и похорошела за это время Москва. Наконец они пересекли Большой каменный мост и, взлетев на Боровицкий холм, въехали в ворота Кремля. Вскоре автомобиль остановился перед Большом Кремлевским дворцом. Максима встретил одетый в парадную форму офицер и проводил его в зал, где было расставлено несколько рядов кресел, на большинстве из которых уже сидели люди. Офицер указал Максиму его место. Сев в кресло, Максим, стараясь не сильно вертеть головой, принялся рассматривать великолепное убранство зала. Ждать пришлось недолго. Прозвучали фанфары, и началась церемония награждения. В этот день награждали всего несколько человек. Прессы в зале не было, хотя один фотограф все-таки присутствовал. Но это, наверняка, был так называемый «придворный фотограф», которого приглашали даже на самые закрытые церемонии…
… Максим изо всех сил старался казаться спокойным. Именно казаться, а не быть. Потому что оставаться спокойным на подобной церемонии, согласитесь, дело неблагодарное. Более-менее ему это удавалось до того момента, пока на его пиджаке, с левой стороны, не появилась Золотая Звезда Героя Российской Федерации. Оставшуюся часть церемонии он провел уже на «автопилоте». Благо она была не долгой. Он запомнил себя с бокалом шампанского в руке. К нему по очереди подходили присутствовавшие на церемонии. Далее следовал звон бокалов, потом короткая беседа: ему что-то говорили, он что-то отвечал… Вскоре, к глубокому облегчению Максима, все закончилось. Зал опустел. Последними его покинули Максим и Евгений. Из Кремля они выехали на машине Евгения. Ехали молча. Евгений понимал состояние Максима, и от разговоров воздерживался. Молча, доехали до Старой площади. Молча, покинули машину и вошли в здание Администрации Президента. Молча, прошли в кабинет Евгения. Молча сели за столик в углу кабинета, на котором уже стоял поднос с бутылкой коньяка и две тарелки: одна с тонко нарезанным лимоном, вторая с бутербродами. Евгений разлил коньяк по стопкам, они чокнулись и выпили. После чего Евгений счел возможным прервать молчание.