Долго ли, коротко ли ехал он — вот догнал наконец войско Сослана.
Остановившись вдали от войска, сосчитал Ацамаз, — сын Ацы, костры и столько же зажег костров он, сколько их было в войске Сослана. Увидел Сослан костры Ацамаза и сказал:
— Что это за диво еще? Сколько доблестных нартов собралось в моем войске, но что еще за войско, столь же многочисленное, как наше, развело позади нас все эти костры? Идите и узнайте, что это за войско!
Семь всадников погнали коней к стоянке маленького Ацамаза, и, увидев его одного среди костров, спросили они:
— Кто ты такой? Неужели ты один зажег все эти костры?
— Я ваш боевой товарищ, — ответил им Ацамаз.
Вернулись всадники к Сослану.
— Так-то и так-то, — сказали они. — Сидит среди этих костров один лишь мальчик безусый, и, кроме него, нет там войска. Спросили мы его и услышали от него: «Я ваш боевой товарищ».
— Живо скачите и привезите его сюда! — сказал Сослан.
Прискакали всадники к Ацамазу и сказали ему:
— Сослан приглашает тебя к себе.
— Пусть он сам приедет ко мне. Я к нему не поеду, — ответил Ацамаз.
Прискакали всадники к Сослану и передали ему слова Ацамаза.
Тогда Сослан поднял все свое войско и повел его туда, где горели костры Ацамаза.
Приветливо встретил их Ацамаз и сказал:
— Для всех ваших коней приготовил я коновязи. Слезайте с коней и привяжите их. А потом пусть каждая семерка воинов выберет себе костер и сядет вокруг него.
Так сделали, и хватило костров на все войско Сослана. И когда все воины, найдя возле костров шашлыки, насытились ими, обошел Ацамаз все костры и каждому воину вручил по плети. И потом сказал он Сослану:
— Ты, верно, не знаешь меня? Я Ацамаз, сын Ацы.
Очень обрадовался Сослан, увидев, что старый Аца послал своего сына в поход, но, видя малый рост мальчика, захотел над ним посмеяться.
— А что ты будешь делать на войне? — спросил насмешливо Сослан.
— Воевать, как все, — ответил Ацамаз.
— Дело без молокососов обойдется, — ответил ему Сослан. — Поезжай-ка домой, передай слово благодарности отцу твоему, что он прислал тебя. Но хотя ты мальчик учтивый, я в бою без тебя обойдусь.
— Не гони меня, Сослан, — отвечал Ацамаз, — я еще тебе пригожусь. Нужно тебе будет спешиться в бою, вот я и подержу уздечку твоего коня.
— Пуглив мой конь. Если вырвет он у тебя уздечку, за что ты его тогда схватишь?
— Я схвачу его за холку.
— А если ты оторвешь его холку?
— Я схвачу его за гриву.
— А если он гриву оставит в твоих руках и вырвется?
— Я схвачу за уши.
— А если уши оторвутся?
— Я схвачу за хвост.
— А если хвост останется в твоих руках?
— Я ухвачу его за заднюю ногу.
— А если он оставит тебе свою ногу?
Ну, если славный нарт Сослан не сочтет для себя позором скакать на трехногом коне, без холки, без гривы, безухом и бесхвостом, то никакой позор мне не страшен.
— Не простой мальчик этот сын Ацы! — сказал Сослан и принял его в свое войско.
Окружило войско нартов крепость Хиз. Крепко заперты ворота крепости, и ни одна живая душа не показывается на стенах ее.
Начал Сослан осаждать крепость Хиз. Стали нарты бросать через пропасти громадные камни в крепость, но ни один камень не сдвинулся с места в крепостных стенах. Соскочил Сослан с коня, оставил его, а сам подошел к воинам, осаждающим крепость.
Долго смотрел Ацамаз на то, как идет сражение, а потом выбрал он в лесу самое высокое дерево, пригнул его к земле, привязал коня Сослана за четыре ноги к ветвям дерева, уздечкой примотал его голову к вершине. Отпустил он дерево, выпрямилось оно и подняло коня над всем лесом.
Побежал Ацамаз к Сослану, и, увидев его, спросил Сослан:
— Куда дел ты коня моего?
— Посмотри, как он крепко привязан, — ответил мальчик. — Не бойся, никуда не убежит он! Меня же пусти сражаться.
Увидел Сослан, что стоит его конь над всем лесом, и подумал: «Хорошего друга нашел я себе».
А мальчик все просит Сослана:
— Разреши мне сражаться!
Что ж было делать Сослану? Согласился он. И сказал Ацамаз Сослану:
— Видишь, над крепостью Хиз высится Черный Утес. Я залезу туда и буду разбивать его своей пяткой. Обломки его будут падать в крепость Хиз и разрушать ее. Есть у Челахсартага заветная стрела, изготовленная небесным Курдалагоном. Пустит он в меня эту стрелу, и если попадет она мне в пятку, упаду я с высоты утеса. Но ты подхвати меня, не допусти, чтобы я коснулся земли. Через семь источников должен ты перенести меня, и тогда все будет по-твоему. Оживу я, разыщу крепость Хиз и вынесу тебе красавицу Ведоху. Но если уронишь ты меня на землю и не сумеешь перенести через семь источников, то погибну я, и едва ли что выйдет из твоего похода.
Забрался Ацамаз на вершину Черного Утеса и стал разбивать его своей пяткой. Полетели осколки в крепость Хиз, и оказалась разрушена часть крепостной стены. Увидел тут мальчика Челахсартаг и пустил в него стрелу Курдалагона. Вонзилась стрела в пятку Ацамаза, и, как сноп, покатился он по склону утеса. Но схватил Сослан свою бурку, широко развернул ее, поймал в нее Ацамаза и, не дав ему коснуться земли и держа мальчика на руках, быстро побежал, перескакивая через источники. Три источника миновал он, и вдруг встретился ему старик. На плечах старика старый кожаный мешок, подмышкой — вилы со сломанными зубьями. Изо всех сил семенит старик, поспешает в ту сторону, где нарты осаждают крепость Хиз.
— Куда ты спешишь так, отец? — спросил его Сослан.
— Разрушили нарты крепость Хиз. Вот я и спешу туда — может, и мне перепадет кое-что из добычи. А ты как будто похож на нарта Сослана. Так что же ты возишься здесь с мертвецом? Гляди, как бы в руки кого-нибудь из нартских озорников не попала красавица твоя Ведоха! — сказал старик.
Не послушал Сослан старика, побежал дальше. Когда он перескочил с мальчиком на руках через четвертый источник, то зашевелился Ацамаз. Перескочил он пятый источник — забилось у Ацамаза сердце. Еще перейти два источника — и совсем оживет мальчик! Бежит, торопится Сослан. Вот миновал он шестой источник и видит: идет ему навстречу старуха, и сито у нее в руках.
— Не Сослана ли я вижу перед собой? Что ты возишься здесь с мертвецом? Взяли нарты крепость Хиз и похитили твою красавицу. Видишь, я тоже тороплюсь туда со своим ситом — может, и мне что перепадет из богатой добычи.
Дрогнуло сердце Сослана. Раз женщина что говорит, то не может быть ложью! Не знал Сослан, что это бедовый нарт Сырдон, постоянный враг его, дважды обернулся — первый раз стариком, второй раз старухой, — чтобы обмануть его. Разостлал Сослан на холме бурку, положил на нее мальчика, а сам кинулся к своему войску. Прибежал — видит: сидят нарты у стен крепости, дожидаются Сослана. Понял тут Сослан, что обманут он. Кинулся туда, где оставил Ацамаза, — видит: ни живой, ни мертвый лежит мальчик.
Погоревал Сослан над телом верного своего Ацамаза, и стал он думать, что дальше делать. Высится неприступная крепость Хиз, смеется оттуда над ним кичливый Челахсартаг, а добраться до него никак нельзя. Отпустил Сослан домой свое войско, а сам подошел к тому роднику, откуда брали воду люди Хиза, притворился мертвым и даже могильными червями покрыл себя всего. Пришли из крепости Хиз к роднику водоносы, и увидели они мертвого. Вернулись обратно и рассказали Челахсартагу, что лежит у родника красивый мужчина. Умер он, и даже черви покрыли его. По их рассказу узнал Челахсартаг, что мертвый человек — это Сослан, но не поверил он в смерть булатного Сослана.
— Я пойду туда, — сказала Ведоха. — Хочу я увидеть его.
— Не ходи! — сказал ей отец. — Он схватит тебя и украдет.