Молча, опустив головы, выслушали нарты приказание Ацамаза. Но что было им делать? Многие нарты были в походе против Челахсартага, видели они, как маленький Ацамаз одной своей пяткой раздробил Черный Утес и обломками его разрушил стену крепости Хиз. Собрали нарты шелковые одежды своих жен и детей и зажгли из них костер на вершине Уаскуппа. А Ацамаз в это время взмолился Повелителю ветров:
— Ветер ветров, пошли на землю крутящийся вихрь и вертящийся смерч!
И только нарты сожгли шелковые одежды своих жен и дочерей, как прошел по земле крутящийся вихрь, вертящийся смерч, разметал драгоценный пепел, и даже с наперсток его не осталось. Печальные, собрались нарты и сказали Ацамазу:
— Видишь, мы раздели своих жен и дочерей. Все драгоценные шелковые одежды свезли мы на ослах на вершину Уаскуппа и сожгли там. Но поднялся крутящийся вихрь, вертящийся смерч и даже с наперсток не оставил нам пепла. Скажи, что сделать нам, чтобы заплатить тебе за обиду?
И сказал им Ацамаз:
— Не хочу я больше жить с вами! И чтобы вам избавиться от меня, а мне избавиться от вас, соберите побольше колючек, разведите костер и сожгите меня на этом костре.
Ни одного колючего кустарника не осталось по всей нартской стране. Громадную гору его собрали нарты. Ацамаз взобрался на эту гору, на самый верх, и сел там, широко раздвинув ноги. Разожгли нарты костер, быстро побежало пламя по сухим колючим сучьям, и вот уже огонь охватил всю гору. Смотрят нарты на громадный костер и надеются, что сгорит наконец Ацамаз и избавятся они от него. Все жарче разгорается костер. После красного занялось уже синее пламя, и докрасна раскалился Ацамаз.
Тут спрыгнул он с костра прямо туда, откуда бил источник, который поил водой все нартское селение.
Сразу в пар превратился источник и высох. Изнемогают нарты от жажды, а негде взять им воды. Раскаленный Ацамаз сидит на их источнике и не дает нартам воды.
И тут весь род Ахсартагата, с Урызмагом и Сосланом во главе, пошел к Ацамазу и сказал ему:
— Мы не проливали крови отца твоего. Но мы виноваты перед тобой за то, что не сказали тебе правды. Ты ведь наш родич, так будь милостив к нам! Был ты мальчиком, стал доблестным юношей. Добывай себе невесту и живи среди нас, как нарт среди нартов.
И ответил им Ацамаз:
— Вы не пролили кровь отца моего, и я вашу не проливаю. Но обрек я вас на мучения за то, что вы, вольные нарты, позволили кичливой собаке Мысыр-алдару обнажить свой меч на священном нихасе и убить моего отца! И еще дивлюсь я, нарты, недогадливости вашей. Неужели сами не знаете вы, чем вам надлежит искупить вину передо мной?
И тут первым догадался Сослан:
— Верно сказал ты, маленький Ацамаз! Мы сидим по домам возле жен и совсем забыли о походах. Надлежит нам отправиться в страну Мысыр и отомстить собаке Мысыр-алдару за его злодеяния.
Долго ехали нарты в страну Мысыр. Три раза подымались на белые горы и три раза опускались в зеленые долины. Прошли через страну серого камня и через страну серных равнин.
И вот перед ними синее море, а за морем еле видна желтая полоска — песчаный остров Мысыр.
Бурливо синее море, а что станешь делать? Слово Ацамазу дано, надо его держать. Направили коней в море храбрые нарты. День плывут, ночь плывут. Кто в соленой воде захлебнулся, кто коня назад повернул.
Только Ацамаз и с ним доблестные мужи Ахсар-тагата вывели коней на желтый прибрежный песок острова Мысыр.
Глядят — желтая пустыня перед ними, а вдали видны остроконечные каменные шатры Мысыр-алдара.
Заплакал тут Ацамаз и сказал:
— Все верно, как рассказывал мне отец. Здесь родина его, здесь счастливо жил он, пока насильник Мысыр-алдар не сделал его безродным скитальцем. А теперь не удивляйтесь тому, что я буду делать. Не легко дастся нам победа над проклятым Мысыр-алдаром!
Искупал тут Ацамаз своего коня, обмазал его сухим чудодейственным клеем и заставил его вываляться в прибрежной гальке. Затем он снова обмазал его клеем и вывалял его в песке. И стал его конь ростом с гору.
— А теперь ройте глубокие ямы! — сказал Ацамаз. И когда нарты вырыли глубокие ямы, велел им Ацамаз спрятаться в эти ямы.
— Глядите, что будет! — сказал Ацамаз. — Сейчас конь мой будет сражаться с железным жеребцом Мысыр-алдара, охраняющим остров Мысыр. Сначала будут они лягать друг друга задними копытами, и когда их булатные подковы ударятся друг о друга, тогда вспыхнет огонь и загорится земля. Тогда берегитесь и не вздумайте выглянуть из ям, не то несчастье постигает каждого любопытного. Потом они будут кусаться и бить друг друга передними копытами, и такой ветер поднимется от их бурного дыхания, что на целую пядь разнесет он верхний слой земли. Не двигайтесь с места в это время, не то прах ваш развеется но лесам и равнинам. Когда же настанет время действовать, я сам скажу вам об этом.
Сражаются, не щадя друг друга, железный жеребец и конь Ацамаза. От искр их булатных подков такой огонь разгорелся, что вспыхнула земля.
Не сдержал Урызмаг любопытства, выглянул из ямы, и запылала длинная его борода. Ацамаз ловко потушил ее и сказал:
— С этого времени да будет у нартов новый обычай: носить бороды такой длины, какой она стала сейчас у нашего старшего.
Железный жеребец и конь Ацамаза пустили в ход зубы и передние копыта. Такой поднялся ветер, что на целую пядь взвихрил он верхний слой земли. И опять не сдержал Урызмаг своего любопытства. Поднял он голову из ямы, и сорвал ветер верхнюю часть его черепа и понес ее прочь.
— Этак, пожалуй, старший наш останется без головы, — сказал Ацамаз, выпрыгнул из ямы и догнал верхнюю часть черепа Урызмага, которую далеко унес ветер. И, надев ее на голову Урызмага, сказал он: — Пусть с этого времени верхняя часть черепа нартов не снимается больше.
А до этого было так, что любой нарт мог снять верхнюю часть своего черепа, чтобы удобнее было брить, а побривши, снова надевал ее.
Еще не закончили кони сражения — вдруг волк с железной пастью прибежал на помощь железному жеребцу. Пустил в него стрелу Ацамаз, и — пусть будет так с каждым, кто тебя проклянет! — волк остался на месте.
Отрезал мальчик одно его ухо и спрятал его у себя. А ястреб с железным клювом летел уже на помощь коню. И снова Ацамаз показал свою ловкость — пустил стрелу в ястреба, и, только раз взмахнув крылами, распластался ястреб на земле. Срубил ему Ацамаз голову и тоже спрятал ее.
А кони все не могут одолеть друг друга. Не раз хватал жеребец железными своими зубами шею коня Ацамаза, но камнями и щебнем наполнялся его рот, и не мог жеребец загрызть коня Ацамаза. Стал брать верх конь Ацамаза. Упал железный жеребец на колени. Схватил мальчик свое седло, вмиг оседлал жеребца и вскочил ему на спину.
— Эй, Урызмаг, Сослан и Хамыц, скорее скачите на пастбище Мысыр-алдара, гоните прочь стада Мысыр-алдара, а я разделаюсь с ним самим!
Торжественный пир шел в то время у Мысыр-алдара. И вдруг видят они: скачет юноша на железном жеребце. Подскакал и крикнул:
— Тревога, Мысыр-алдар! Все твои табуны, все богатства твои угоняют!
Услышали младшие тревожную весть и сообщили о ней Мысыр-алдару. Засмеялся тут Мысыр-алдар и сказал:
— Этот юноша хочет поесть и выпить. Бегите скорей, приглашайте его! Мы примем его как хорошего гостя.
Побежали, к Ацамазу младшие Мысыр-алдара и пригласили его в дом, где шло пиршество. Соскочил Ацамаз с железного жеребца, привязал его к коновязи и вошел в комнату, где пировали старшие. Окинул он взглядом накрытые столы, достал голову ястреба и ухо волка: голову бросил он туда, где пировал Мысыр-алдар, ухо бросил он младшим. И тех и других угостил тем, чем полагается по обычаю, и сказал: