— Будь по-твоему! — ответила ласточка. — Слишком хорош ты, чтобы умирать тебе здесь одному и чтобы никто не закрыл тебе глаза. Я буду твоей вестницей печали. Когда бывало заставал меня дождь, ты подбирал меня, прятал за пазуху и спасал мою жизнь. Ты всегда оставлял для меня открытыми закрома, и я наедалась там вдоволь. Нет, никогда не забуду я твоих благодеяний!
— Навеки будешь ты любимицей людей! — поблагодарил ее Сослан.
И полетела ласточка в селение нартов вестницей печали.
Лежит Сослан в поле, ждет, когда придут за ним нарты — закрыть ему глаза.
Черный ворон пролетал над Сосланом, и, увидев, что умирает Сослан, заплакал ворон:
— Осиротел я, Сослан! Как мне прожить без тебя? Все тропинки и ущелья заваливал ты дичью, и потому всегда мог я наполнить свою утробу. Кто теперь накормит меня?
— Напрасно сокрушаешься, — ответил Сослан. — Ничего не поправит теперь твой плач. Подлети ко мне ближе и насыться кровью моей.
— Как ты можешь говорить так, Сослан? Ведь душа моя горюет по тебе, — ответил ворон.
И, видя его искреннее горе, сказал Сослан:
— Если даже там, где сходится небо с землей, будет лежать падаль, ты всегда найдешь ее. Кровяным столбом обозначится то место, где лежит она, своими зоркими глазами найдешь этот столб и всегда будешь сыт. Пусть наградит тебя бог этим счастьем!
Улетел ворон. И тут над головой Сослана закружилась ворона и заплакала она:
— О, кто же будет теперь каждый день накрывать нам обильный стол? Кто будет заваливать для нас дичью ущелья? Как будем мы жить без тебя?
— Подлети поближе ко мне, — сказал ей Сослан. — Вон лежат мои отрезанные ноги, вот запекшаяся кровь — все равно гнить им без пользы. Поешь, насыть себя и не печалься напрасно.
Стала ворона клевать мясо его и кровь, и проклял ее Сослан:
— Ты злая птица! С утра до вечера проклинаешь ты людей, но не исполнятся над ними твои проклятья. С ночи до утра, не шевелясь, будешь отныне стоять ты на одной ноге на ветке дерева! Такова будет твоя участь.
Стали приходить к Сослану звери. Первым пришел к нему медведь. Рвет он шерсть на груди своей передними лапами и горестно рычит:
— Что я буду делать без тебя, Сослан? Кто мне заменит тебя? Был я сыт всегда твоим угощением, твоей едой, а когда хотелось мне пить, ты утолял мою-жажду.
— Не печалься, медведь! Печалью не поможешь. Лучше насыться мясом моим, которое уношу я в Страну Мертвых, — сказал ему Сослан.
— За кого ты принимаешь меня, я ведь друг тебе! — в горе сказал медведь и стал сокрушаться еще больше.
— Да наградит тебя бог твоим счастьем, что один только след твой будет повергать людей в страх! В самое тяжелое зимнее время пять месяцев сможешь ты жить в берлоге своей без пищи.
Ушел медведь. Прошло еще время, пробежал мимо волк. Увидел он Сослана и завыл в голос:
— Как проживу без тебя? Сколько оврагов наполнял ты для меня свежим мясом! Кто мне заменит тебя?
— Не надо понапрасну печалиться, — сказал Сослан. — Теперь ты этим мне не поможешь. Вот мясо мое, которое понапрасну понесу я с собой в Страну Мертвых. Насыщайся им до отвала!
— Как ты мог другу своему сказать такие слова? — ответил волк и взвыл еще печальнее.
И Сослан, видя, что от души горюет волк, поблагодарил его:
— Когда будешь ты нападать на стадо, будет у тебя в сердце такая же отвага, какая всегда живет в моем сердце. Но пусть пугливым и чутким, как сердце девушки, еще не засватанной, станет твое сердце, когда придет тебе время убегать от преследователей, и пусть сила мизинца моего перейдет в твою шею!
Ушел волк, и тут вдруг увидел Сослан подле себя лисицу. И, виляя хвостом, тоненько заплакала хитрая лисица:
— Осиротела я без тебя, доблестный Сослан!
— Не плачь понапрасну, лисица, — сказал ей Сослан. — Подойди лучше поближе и насыться мясом моим, которое уношу я в Страну Мертвых.
Стала лисица жадно лакать кровь Сослана и только схватилась за окровавленные его колени, как закричал ей Сослан:
— Будь ты проклята! За красивую шкуру будут убивать тебя люди, но ни на что не будет годно твое мясо!
И поскорей убежала лисица. Что же было ей делать еще?
Долетела ласточка до селения нартов, влетела она в дом Ахсартагата, села на потолочную балку и защебетала:
— Сослану вашему Колесо Балсага отрезало ноги. В поле Зилахара одиноко лежит он, ждет смерти, и некому закрыть ему глаза!
Завыли тут, заголосили и старшие и младшие нарты. И кучками идут все нарты на поле Зилахара, каждый торопится прийти первым.
Но впереди всех поскакал на коне лукавый Сырдон. Первым подъехал он к Сослану и сказал:
— Эх, Сослан, раньше бы надо было тебе умереть? Все нарты кучками идут сюда. В каждой кучке запевала заводит веселую песню, и все нарты весело им подпевают, радуясь твоей смерти.
Сердце Сослана чуть не разорвалось от горя, когда услышал он эти слова. Но вот подошли нарты к нему, и увидел он, что мужчины от горя царапают щеки, а женщины рвут на себе волосы.
— Сослан, наш сын! Сослан, наш свет! — громче всех кричит Шатана.
И сказал Сослан:
— Недостойную весть принес мне о вас Сырдон. Покажите мне его! Где он?
Но кто может найти Сырдона? Он ускакал и спрятался.
Подняли нартские юноши Сослана и понесли его в селение. А тут, откуда ни возьмись, Сырдон. Проскакал мимо Сослана и крикнул:
— Если ты, несчастный Сослан, доживешь до дома Ахсартагата, то еще один позор ждет тебя там! Из кожи змеи приготовлен тебе гроб, а погребальные одежды сшиты из кожи лягушки.
Только внесли Сослана в родной дом, сразу сказал он родичам:
— Пока жив я еще, родичи мои, покажите мне мой гроб и погребальные одежды.
Зачем тебе живому видеть то, что понадобится тебе после смерти? Не такова твоя погребальная одежда и не таков твой гроб, чтобы тебе пришлось их стыдиться. Ты могучим и славным сделал наш род. Ты огонь зажег в нартских очагах и жизнь свою отдал за это. Ты отдавал нам всю свою силу — неужели не приготовили мы для тебя достойной погребальной одежды и неужели не проводим мы тебя достойно в Страну Мертвых!
Что делать! — сказал Сослан. — Горькое слово сказал мне Сырдон, и не успокоюсь я, пока не увижу гроб свой и свою погребальную одежду.
Вынесли тогда нарты погребальные одежды — из драгоценного шелка были сотканы они. Показали ему гроб его — был он выкован из червонного золота. И захотел Сослан, чтобы на живого на него одели погребальные одежды, и велел он, чтобы живым его положили в гроб.
И когда исполнили просьбу его, обратился Сослан к своим родичам:
— Эй, Урызмаг и Хамыц, постройте мне склеп! И пусть будет в нем одно окно на восток, чтобы по утрам смотрело ко мне солнце. Пусть другое окно будет надо мной посредине, чтобы солнце светило мне в полдень, а третье пусть будет на запад, чтобы вечером оно прощалось со мной. Стрелы и лук положите со мной в гроб и главного не забывайте: пока не будет отомщена Колесу Балсага кровь моя, не будет мне покоя! Так кто же отомстит за меня?
Молчат нарты и пятятся от гроба Сослана: все боятся вступить в бой с Колесом Балсага. И только молодой Ацамаз, любимый племянник Сослана, остался стоять у гроба.
И сказал Ацамаз:
— Если, Сослан, не поставлю я на могиле твоей расколотого на две части Колеса Балсага, то пусть товарищи мои не считают меня больше мужчиной!
Услыхал Сослан эти слова, успокоился и велел нести себя в могилу.
Всё сделали так, как завещал он.
Положили в гроб его лук и стрелы и три окна пробили в его склепе.