Глядят - желтая пустыня перед ними, а вдали видны остроконечные каменные шатры Мысыр-алдара.
Заплакал тут Ацамаз и сказал:
- Все верно, как рассказывал мне отец. Здесь родина его, здесь счастливо жил он, пока насильник Мысыр-алдар не сделал его безродным скитальцем. А теперь не удивляйтесь тому, что я буду делать. Не легко дастся нам победа над проклятым Мысыр-алдаром!
Искупал тут Ацамаз своего коня, обмазал его сухим чудодейственным клеем и заставил его вываляться в прибрежной гальке. Затем он снова обмазал его клеем и вывалял его в песке. И стал его конь ростом с гору.
- А теперь ройте глубокие ямы! - сказал Ацамаз. И когда нарты вырыли глубокие ямы, велел им Ацамаз спрятаться в эти ямы.
- Глядите, что будет! - сказал Ацамаз. - Сейчас конь мой будет сражаться с железным жеребцом Мысыр-алдара, охраняющим остров Мысыр. Сначала будут они лягать друг друга задними копытами, и когда их булатные подковы ударятся друг о друга, тогда вспыхнет огонь и загорится земля. Тогда берегитесь и не вздумайте выглянуть из ям, не то несчастье постигает каждого любопытного. Потом они будут кусаться и бить друг друга передними копытами, и такой ветер поднимется от их бурного дыхания, что на целую пядь разнесет он верхний слой земли. Не двигайтесь с места в это время, не то прах ваш развеется но лесам и равнинам. Когда же настанет время действовать, я сам скажу вам об этом.
Сражаются, не щадя друг друга, железный жеребец и конь Ацамаза. От искр их булатных подков такой огонь разгорелся, что вспыхнула земля.
Не сдержал Урызмаг любопытства, выглянул из ямы, и запылала длинная его борода. Ацамаз ловко потушил ее и сказал:
- С этого времени да будет у нартов новый обычай: носить бороды такой длины, какой она стала сейчас у нашего старшего.
Железный жеребец и конь Ацамаза пустили в ход зубы и передние копыта. Такой поднялся ветер, что на целую пядь взвихрил он верхний слой земли. И опять не сдержал Урызмаг своего любопытства. Поднял он голову из ямы, и сорвал ветер верхнюю часть его черепа и понес ее прочь.
- Этак, пожалуй, старший наш останется без головы, - сказал Ацамаз, выпрыгнул из ямы и догнал верхнюю часть черепа Урызмага, которую далеко унес ветер. И, надев ее на голову Урызмага, сказал он: - Пусть с этого времени верхняя часть черепа нартов не снимается больше.
А до этого было так, что любой нарт мог снять верхнюю часть своего черепа, чтобы удобнее было брить, а побривши, снова надевал ее.
Еще не закончили кони сражения - вдруг волк с железной пастью прибежал на помощь железному жеребцу. Пустил в него стрелу Ацамаз, и - пусть будет так с каждым, кто тебя проклянет! - волк остался на месте.
Отрезал мальчик одно его ухо и спрятал его у себя. А ястреб с железным клювом летел уже на помощь коню. И снова Ацамаз показал свою ловкость - пустил стрелу в ястреба, и, только раз взмахнув крылами, распластался ястреб на земле. Срубил ему Ацамаз голову и тоже спрятал ее.
А кони все не могут одолеть друг друга. Не раз хватал жеребец железными своими зубами шею коня Ацамаза, но камнями и щебнем наполнялся его рот, и не мог жеребец загрызть коня Ацамаза. Стал брать верх конь Ацамаза. Упал железный жеребец на колени. Схватил мальчик свое седло, вмиг оседлал жеребца и вскочил ему на спину.
- Эй, Урызмаг, Сослан и Хамыц, скорее скачите на пастбище Мысыр-алдара, гоните прочь стада Мысыр-алдара, а я разделаюсь с ним самим!
* * *
Торжественный пир шел в то время у Мысыр-алдара. И вдруг видят они: скачет юноша на железном жеребце. Подскакал и крикнул:
- Тревога, Мысыр-алдар! Все твои табуны, все богатства твои угоняют!
Услышали младшие тревожную весть и сообщили о ней Мысыр-алдару. Засмеялся тут Мысыр-алдар и сказал:
- Этот юноша хочет поесть и выпить. Бегите скорей, приглашайте его! Мы примем его как хорошего гостя.
Побежали, к Ацамазу младшие Мысыр-алдара и пригласили его в дом, где шло пиршество. Соскочил Ацамаз с железного жеребца, привязал его к коновязи и вошел в комнату, где пировали старшие. Окинул он взглядом накрытые столы, достал голову ястреба и ухо волка: голову бросил он туда, где пировал Мысыр-алдар, ухо бросил он младшим. И тех и других угостил тем, чем полагается по обычаю, и сказал:
- Недоставало тебе, Мысыр-алдар, умной головы - вот тебе голова! Не хватало вам, младшие, чуткого уха - вот вам ухо! А вон у коновязи ваш железный жеребец.
Смятение охватило Мысыр-алдара: понял ом, что лишился надежных своих сторожей, что угнали его стада.
- Эй, скорее в погоню! - крикнул тут Мысыр-алдар, и сразу опустели столы.
Все кинулись в погоню за стадами, которые угнаны были Урызмагом, Хамыцем и Сосланом.
А маленькому Ацамазу только того и нужно было, чтобы один на один сойтись с Мысыр-алдаром. Взглянул Мысыр-алдар на Ацамаза, признал в нем породу Ацы и разъярился. Со стрел начали они, изрешетили стрелами друг друга и к вечеру, окровавленные, прекратили поединок. Еле живой добрался до дома Мысыр-алдар. Ацамаз же остался среди поля один. Никого не было с ним, кто бы мог вылечить его раны.
А жена Мысыр-алдара, красавица Ададза, та самая, которая приходилась сестрою старому Аце, умела исцелять раны. Если даже умирающему удавалось добраться до нее, стоило ей провести руками по телу его, как сразу затягивались все раны его и он становился таким, словно и не был никогда ранен.
Наутро, когда рассвело, с залеченными ранами, бодрым выехал Мысыр-алдар. Ацамаз же вступил в бой весь израненный. Опять стали биться они, и только ночная тьма прервала этот бой.
Снова полумертвый добрался до дома Мысыр-алдар, и опять Ацамаз один, весь израненный, остался на месте поединка.
Изнемог Ацамаз и подумал: "Что мне делать теперь? Если он завтра снова придет с залеченными ранами и полный сил, он убьет меня непременно". И решил Ацамаз притвориться мертвым.
Когда приехал наутро Мысыр-алдар на место поединка, увидел он, что неподвижно лежит Ацамаз.
- Вставай, будем драться! - сказал ему Мысыр-алдар.
Но не пошевелился Ацамаз, и решил Мысыр-алдар, что он умер. Обрадованный, вернулся он домой. Встретила его жена и спросила:
- Почему ты сегодня так скоро вернулся?
- Я убил того, с кем сражался!
- А как ты поступил с телом его?
- Я оставил его среди поля.
- Это грех так делать, - сказала ему жена. - Надо пожалеть его. Ведь ты когда возвращался - живого места не было на тебе, и если бы я не исцеляла тебя каждый день, неизвестно, чем бы кончился ваш поединок. А ведь у того, кто сражался с тобой, не было друга, который исцелил бы его. Нет, нельзя оставлять его труп в поле! Вернись, поставь четыре высоких столба из осины, положи его в гроб и подыми этот гроб на столбы, и оставь его там, чтобы не растерзали его тела лисицы и волки.
Мысыр-алдар вернулся на место поединка и сделал все так, как сказала ему жена. Поставил он четыре высоких столба, поднял на них гроб, а сам вернулся к себе домой.
Когда он ночью уснул, то жена его тайком поднялась с постели, обернулась голубкой и полетела на погребальную вышку, где лежало в гробу тело Ацамаза.
Подняла она крышку гроба, рассмотрела его и заплакала:
- Горе мне, горе! Уж не сын ли он брата моего Ацы - так он похож на него! Был бы он жив, я, конечно, спасла бы его.
И вдруг ответил ей Ацамаз:
- Верь мне, я жив.
И тогда дохнула она на него. Поднялся Ацамаз из гроба, и стал он таким, каким был до поединка. Ни одной раны, ни одной царапины не осталось на нем. Обрадовалась Ададза, расспросила его обо всем, и, узнав, что убил ее муж брата ее, Ацу, прокляла она. мужа. Как сына, обласкала она Ацамаза и, опять превратившись в голубку, полетела домой. Ацамаз же следом за ней вступил в дом Мысыр-алдара.
Вздрогнул Мысыр-алдар во сне, и спросила его жена:
- Что с тобой? Что привиделось тебе?
- Видел я во сне, что тот юноша, которого я убил, только что на спинке кровати моей перерезал мне горло тем мечом, который родился вместе со мной.
И ответила ему жена:
- Это раны твои заживают. А юношу того едят, верно, черви.
Немного прошло времени, и снова вздрогнул на: своей постели Мысыр-алдар.