Зимин с директором совхоза Трифоновым, на первый взгляд, жили мирно. Но это только казалось. Трифонов при каждом удобном случае Чистову, Бойцову и другим районным работникам капал на Зимина. Говорил, что в ММС совсем нет дисциплины. Все механизаторы предоставлены сами себе. Кто что задумает, тот то и делает. Но Чистов знал, что это просто наговор, поэтому успокаивающе произносил:
– Разберусь, Михаил Иванович, – и разговор переводил на другую тему.
Бойцов наговоры Трифонова принимал за чистую монету. На следующий день с больной головой от страшного похмелья заходил к Чистову и докладывал. Чистов, улыбаясь, успокаивал:
– Не так страшен черт, как его малюют, – и менял тему разговора.
У Бойцова в голове не укладывалось, за что же Чистов так защищает Зимина. В тайниках его мозга откладывалась злоба на Зимина, хотелось мести. Он думал: «Обожди, Ульян, я тебе со временем все припомню. Будешь ты выглядеть бледно».
Невзгоды обходили Зимина стороной. Он был до предела осторожный и до предела щедрый. Когда нужно было устроить очередную попойку, организовать выезд на охоту или уху из купленной на рынке рыбы, он денег не жалел и без подсказки Чистова знал, где их взять.
Зима 1968-69 годов выдалась на редкость холодная. Начиная со второй половины ноября, мороз устойчиво держался 20-25 градусов, а на территории ММС, так как она находилась значительно ниже Сосновского, заходил далеко за 30 градусов. В отдельные дни утром достигал 35 градусов. Неглубокий снежный покров, 15-20 сантиметров, плохо согревал землю, и она промерзала на большую глубину. Караваны торфа с влажностью свыше 50 процентов промерзли в ноябре на метр и более.
По утрам стояла серая дымка, сквозь которую тускло проглядывала луна и еле заметны были звезды. На территорию ММС Зимин приезжал всегда к 7 часам, хотя рабочий день начинался с 8-ми. Трактористов привозили из сел Рыльково и Лесуново на транспорте ММС к 7 часам 30 минутам. С приездом трактористов, шоферов весь поселок окутывался дымом и паром. Механизаторы подогревали кто чем мог свои механизмы, заводили моторы. Слышались шутки и брань. Остывший за ночь трактор или экскаватор не так-то легко привести в рабочее состояние. Масло в двигателе, мостах из жидкого превращалось в кристаллическое. Все приходилось отогревать паяльными лампами и даже кострами.
Случались и казусы. В середине декабря шофер Марушин разморозил блок двигателя автосамосвала «ЗИЛ-130». Автомашина на длительный срок была выведена из строя. Водитель экскаватора «Э-653» Денисов, надеясь неизвестно на что, не слил воду из мотора. В результате блок мотора и радиатор были разморожены. Выход из строя экскаватора угрожал срывом осушительных работ на Горском болоте. Денисов был отличным, исполнительным экскаваторщиком. Зимин решил его не наказывать, заставил снять размороженный мотор и поставить взятый на время в «Павловской сельхозтехнике». Экскаватор был восстановлен в течение недели. Работа снова наладилась.
За работой по осушению и освоению Горского болота Чистов следил лично и посредством директора Рожковского совхоза Трифонова. Только в торфяниках он видел путь поднятия земледелия и повышения продуктивности всех видов сельхозпродукции в совхозе «Рожковский».
– Чистов помешался на болотах, – шутили и всерьез замечали многие руководители из состава районного партийного актива.
Недруги Чистова говорили:
– Чистов погряз в болотах, Чистов тащит район в болото. В погоне за осушением болот сельское хозяйство района доведено Чистовым до ручки. Чистов – за специализацию сельского хозяйства. Доспециализировался – оставил одних коров.
Глава двадцать пятая
Зима 1968-69 годов была на редкость холодной. Температура воздуха с декабря по март устойчиво держалась на отметке минус 30-40 градусов. На территории ММС ввиду геологически образовавшейся большой котловины мороз на пять градусов превышал среднерайонную температуру и утром достигал 45 градусов. Перед выходом солнца небо становилось серым, с высоким потолком. Тусклые звезды еле просматривались. Казалось, что находишься где-то в фантастическом царстве.
В 7 часов утра поселок ММС просыпался. Пронзительно визжали пускачи тракторных моторов, заглушая работу дизелей. Стоянку тракторов и автомашин окутывал пеленой черный дым от факелов и паяльных ламп подогрева картера. Чумазые трактористы и шоферы, не страшась мороза, бегали без рукавиц. Одни проклинали моторы, которые не хотели заводиться. Другие радовались и шутили над неудачниками, так как их послушные машины ритмично гудели:
– Степан, ты сегодня ночью согрешил. Бог видит шельму. Не пытайся заводить, не заведешь, прежде чем грехи не замолишь.
На торфяных полях у караванов стояли экскаваторы, рядом с ними полыхали громадные костры. Горели смолистые пни и их корни, извлекаемые из торфа. За длительный срок эксплуатации торфяника их накопились тысячи кубометров, которые, как правило, вывозились и сваливались на край торфяного поля.
С 1 декабря в районе были объявлены то ударные декады, то ударный месяц, а то и ударная зима по вывозке органических удобрений на поля совхозов. Заботливые хозяева вывезенный торф компостировали с навозом. Совхозы «Барановский» и «Яковский» торф возили к скотным дворам и мешали с отходами. Только два совхоза в районе, «Сосновский» и «Рожковский», торф везли прямо на поля и сваливали его отдельными кучами, то есть машинами и тракторными тележками. Весной он вместе с пахотной землей не хотел оттаивать. Для того чтобы приготовить поле для посева, надо было разбивать бульдозерами кучи мерзлого торфа. Торф часто задерживал ранний сев. Разбивавшие его бульдозеры нарушали структуру почвы.
На вывозку торфа с Лесуновского болота был брошен весь транспорт района. Также через обком партии были привлечены автомашины с трех автохозяйств города Горького. В отдельные дни с Лесуновского болота вывозили по 1000 тонн торфа в день. Машинно-мелиоративная станция только своим транспортом вывозила свыше 200 тонн в день. В совхоз «Рожковский», на поля села Лесуново да деревни Рожок трактористы на тракторах «ДТ-54» и «ДТ-74» возили на пенах, на тракторных санях. На каждой пене увозили до 8 тонн, а на санях – 10 тонн.
Настоящего учета со стороны совхоза не было, поэтому встречалось и жульничество. Некоторые трактористы оформляли документы на вывозку до 50 тонн за день. Принимали торф учетчики, подобранные лично директором совхоза Трифоновым, которые за бутылку водки, да еще в пьяном виде могли любому трактористу за один рейс написать до 100 тонн, пользуясь совхозной поговоркой: «Земля все спишет». Трактористы, работавшие на тракторах МТЗ, тракторную тележку сваливали в две или три кучи. Учетчик же принимал, считая каждую кучу за тележку.
В совхоз «Рожковский», как выражался сам директор Трифонов, вместо торфа возили 70 процентов воздуха. Все усадебные участки села Лесуново сплошь были завалены кучами торфа. Трактористы продавали его по 3-5 рублей за тракторную тележку или самосвал, деньги шли на пропой. Проданный ими торф на бумаге приходовался на поле совхоза «Рожковский» или «Сосновский», и за его вывозку трактористам начислялись деньги.
Торф на болоте из караванов грузили экскаваторами и бульдозерами с эстакад машинно-мелиоративной станции, чтобы не сорвать погрузку торфа, не скапливать и не задерживать под погрузкой транспорт. За это вся ответственность ложилась на директора ММС Зимина. Для контроля ежедневно выделялся человек с райкома партии или райисполкома, поэтому Зимин в 6 часов утра уже появлялся на болоте и приучил к этому механизаторов, которые в 7 часов уже были готовы к погрузке. Напряжение в погрузке спадало в 9-10 часов. Тогда Зимин ехал в первую очередь на поля Рожковского совхоза для контроля за вывозкой.
Совхоз «Рожковский» уже обладал своим мощным торфяником, и почти весь совхозный транспорт возил торф с поймы реки Чары. Ежедневно шел спор между Зиминым и Трифоновым. Трифонов настаивал, чтобы и трактора ММС, которые возят торф Рожковскому совхозу, возили совхозный торф с реки Чары. Зимин отказывался и возил торф с болота ММС. Споры прекращал Чистов. Он говорил Зимину, что Трифонов правильно требует. Трифонову говорил, что Зимин правильно делает. Получалось, что своя рубашка ближе к телу. Каждый берег свою рубашку. Зимин торф из караванов продавал по 90 копеек за тонну, да плюс вывозка. В совхоз торф даже на бумаге приходил около 3 рублей за тонну, а фактически – сам бог не сосчитает, во сколько он обходился. Государство наше богато, все оплатит. Стычки между Трифоновым и Зиминым были часты, и все из-за торфа.