Работники лесхоза готовились к празднику День лесника, одновременно хотели обмыть нового директора лесхоза, а также главного лесничего Назарова. Ход времени на Земле и во всей Вселенной не удавалось остановить никому, даже самому Богу. Особенно для Зимина в первые дни и недели время бежало быстро. Лесничие, да и лесники встречали его как лучшего гостя. Зимин каждый день отправлялся в 10-11 часов для ознакомления с лесничествами и домой возвращался в веселом настроении поздно вечером. Жена его, Зоя Петровна, при его появлении говорила: «Начинается все сначала». Она вспоминала, когда он работал лесничим в Стоянцевском лесничестве Московской области, не просыхая пил. Так же рано утром отправлялся верхом на лошади неизвестно куда и приезжал, как правило, вдрызг пьяным. С большим трудом она уговорила его уволиться и уехать. Он перешел работать из лесного хозяйства в лесную промышленность. Вначале два месяца работал инженером лесозаготовок в Волоколамском леспромхозе, затем главным инженером. Через год указом Президиума Верховного Совета СССР был переведен в Кировскую область и назначен главным инженером Дубровского леспромхоза с объемом лесозаготовок до полумиллиона кубометров, тогда как Волоколамский леспромхоз готовил только десятую часть, то есть 50 тысяч. В Дубровском леспромхозе пить, во-первых, было некогда. Во-вторых, там никто не подавал. На свои деньги пить накладно. Поэтому Зимин превратился в трезвенника. Он был экономен и скуп.
День лесника по традиции встречали в конторе лесхоза. Зимин вместе с женой был посажен на самое почетное место, и уделено ему было максимум внимания. В разгар пьянки пришла его восьмилетняя дочь Оля.
– Пап, – сказала она, – я одна боюсь сидеть дома.
Жена его пошла домой и увела Зимина. Гуляние в лесхозе продолжалось до 2 часов ночи. Появились гармонисты, баянисты и прочие музыканты.
Придя домой, Зимин открыл гараж, где у него стояла только что купленная автомашина «Москвич». Он то включал фары, подфарники, пускал в работу мотор, то снова все выключал. В свете фар появился Чистов. Одет он был в видавшую виды телогрейку. На голове красовалась выцветшая фуражка. Вид у него был сосредоточенный, испуганный. Зимин подумал: «О, господи! Уж не галлюцинации ли у меня? Пью каждый день, поэтому всего следует ожидать». Правая рука сама лезла на лоб, чтобы перекреститься.
Заикаясь, Чистов сказал:
– Ульян Александрович, мне надо поговорить с тобой по важному делу.
Тогда только Зимин понял, что это настоящий Чистов, а не его тень или душа. Зимин вылез из автомашины, выключил зажигание, открыл капот, отключил аккумулятор.
– Говорите, Анатолий Алексеевич.
– Здесь нельзя, – сказал Чистов. – Пойдем в избу.
Вошли в дом на кухню. Чистов, озираясь кругом, почти шепотом заговорил:
– У вас нет никого постороннего?
– Нет, – ответил Зимин.
На стол поставил бутылку водки. Достал из холодильника закуски. Нарезал помидоров и огурцов. Налил Чистову полстакана водки, а себе только покрыл дно стакана. Чистов залпом выпил водку и не закусывая заговорил:
– Ты ничего не слышал?
– Нет, – ответил Зимин.
– Арестовали Кузнецова Сергея Васильевича. За продажу теса и дров. Следствие по поручению областной ОБХСС ведет следователь из прокуратуры города Павлово, женщина. С ней не сговоришься и не договоришься ни о чем.
Зимин не выдержал, сказал:
– Анатолий Алексеевич, зачем нам с ней договариваться, пусть договаривается с ней Кузнецов. Ведь его посадили, а не нас с тобой.
– Ты, Ульян, очень пьян. Где так сумел набраться? – сердито пробормотал Чистов.
– Анатолий Алексеевич, сегодня же у меня праздник, День лесника. Я только что пришел из конторы лесхоза, где собрался весь коллектив.
– О, да я и забыл, – сказал Чистов. – Слушай меня внимательно и не перебивай. Два месяца назад по моей просьбе и по распоряжению Кузнецова для достройки моего дома с пилорамы села Венец привезли две автомашины теса. Документы на тес и лес я так и не успел оформить. Сам знаешь, некогда, все время занят. Мне только что передал по телефону наш районный прокурор, что рабочие пилорамы на допросах дают показания: «Кузнецов торгует тесом. Даже сам первый секретарь райкома, товарищ Чистов, увез от нас без оформления и оплаты две автомашины тесу. А сколько перевозили шофера по распоряжениям директора совхоза Трифонова!» Поэтому, Ульян, тебе завтра рано утром надо выехать в Венец. В лесничестве у Таисии Федоровны задним числом выпиши десять кубометров делового леса. В отделении совхоза заплати за распиловку теса кассиру Агнее. Документы привези мне. Сколько будет стоить, я уплачу.
– Хорошо, Анатолий Алексеевич, что от меня зависит, я все сделаю, – обнадежил его Зимин. – Постараюсь все сделать.
– Как думаешь, Ульян, Таисия Федоровна сопротивляться не будет?
– Нет, Анатолий Алексеевич, – заверил его Зимин. – Она сейчас для меня все сделает, возможное и невозможное. Так что будьте спокойны, не переживайте.
– Я спокоен, – ответил Чистов, – но в случае… – недоговорил.
Не закусывая Чистов залпом выпил еще стакан водки. Распрощался, ушел домой.
Зимин встал в 5 часов утра, выпил стакан крепкого чая, ушел в лесхоз. По привычке без шофера выехал в Венец. Чистова, лучшего друга, надо было выручать. Хотя волшебной палочки-выручалочки у Зимина не было, но он надеялся на себя и свою способность на такие дела.
«Какую же неосторожность допустил ты, дорогой товарищ Чистов, – думал Зимин. – Такие вещи и тебе могут не простить. Не будь меня в лесхозе, был бы на моем месте Ладыжев, на которого ты так злился и которого ты так ненавидел, что бы ты тогда делал? Таисия Федоровна без Ладыжева не согласилась бы тебе помочь. Вот это дела. Сумеет ли выпутаться из этого грязного дела Кузнецов, а ведь может и застрять. Годика три-четыре тюрьмы всыплют, есть за что. Тогда так нахально не будет торговать лесом и тесом. Дела приняли неприятный оборот».
Лесничего Таисию Федоровну Зимин застал в постели. Она быстро оделась и вышла на крыльцо дома. Зимин попросил ее пройти в контору лесничества. В конторе Зимин сказал о цели визита:
– Таисия Федоровна, Чистову надо выписать августом месяцем документ на покупку деловой древесины в лесничестве.
– Не могу, Ульян Александрович, – возразила Бородавина. – Как я выпишу, когда за август составлен отчет и сдан в лесхоз.
– Таисия Федоровна, а ты через не могу, подумай. Выписывать надо.
– Но ведь все приказы на отпуск готовой продукции – это бланки строгой отчетности с порядковым номером.
– Знаю, – сказал Зимин. – Тогда выпиши буквой «А». В случае проверки скажешь, что забыли включить в отчет и подскажешь бухгалтерам.
– Это, пожалуй, можно, – согласилась Бородавина.
Она выписала приказ на отпуск готовой продукции и приходный ордер на деньги. Зимин заплатил причитающуюся сумму за 10 кубометров леса и сказал:
– Слава богу, самое трудное сделано. Сейчас надо оформить распиловку леса на пилораме и заплатить деньги.
В конторе отделения совхоза был переполох. Ждали работников ОБХСС для снятия остатков леса, теса и других материалов. Народу была полная контора. Зимин попросил кассира Агнею выйти на улицу для секретного разговора. Агнея вышла за Зиминым.
– Дорогая Агнея, – сказал Зимин, – Чистову надо оформить распиловку теса, только августом месяцем.
– Не могу, – сказала Агнея.
– Прошу вас, – настаивал Зимин, обнимая ее.
– Не проси, не могу. Во-первых, отчет за август месяц составлен. Во-вторых, в центральной бухгалтерии совхоза работниками ОБХСС проверены все документы, сняты остатки кассы и лесоматериалов.
– Дорогая Агнея, это я виноват. Еще в начале августа Чистов поручил мне оформить распиловку леса на вашей пилораме, но в связи с передачей ММС и приемкой лесхоза, а вернее с ежедневной пьянкой, я забыл выполнить его просьбу, – Зимин врал. – Сейчас совестно смотреть в глаза Чистову.