– Ульян! Если ты не возражаешь, съездим вечером в деревни Бочково и Рожок. Надо успокоить Катю, жену Кузнецова, пусть не переживает, и заехать к Трифонову Михаилу Ивановичу.
В 7 часов вечера Чистов подъехал к дому Зимина. Зимин был одет и через тридцать секунд был уже у автомашины.
– Анатолий Алексеевич, может, зайдешь к нам? – спросил Зимин.
– Нет, Ульян. Зайду в следующий раз.
Зимин пытался сесть на переднее сидение, но Чистов ему предложил:
– Садись на заднее и позади меня. Возможно, за нами тоже наблюдают. Ты уже слышал, что Кузнецова задержали? Правда, в камеру не посадили, сидит у дежурного милиции. Следствие ведет женщина из прокуратуры города Павлово. Ею уже допрошены почти все свидетели. Если не принимать никаких мер, то могут раздуть громкое дело. Кузнецову грозит не менее десяти лет, потянут Трифонова и Батурина. Дело принимает крутой оборот.
Чистов, увлекшись разговором, не видел ухабов и неровностей дороги, автомашина прыгала, как козел.
– Два часа назад ко мне приходил Миша Попов. Собрался ехать в управление внутренних дел. Говорит, что ему хорошо знаком начальник отдела ОБХСС. Заверил меня, что все будет в порядке. Завтра в 6 часов выедет. Я ему даю свою «Волгу».
– Миша если взялся, то сделает, – подтвердил Зимин. – Начальник отдела областного управления внутренних дел отлично знает и Кузнецова Сергея. Он у него не один раз бывал в доме в Бочково. Сергей его, как и всех людей маленького ранга, угощал самогоном.
– Откуда ты знаешь? – спросил Чистов.
– Знаю, Анатолий Алексеевич. Я присутствовал два раза и вместе с ними пил самогон с медом.
– Слава богу, – сказал Чистов. – Кажется, пронесет.
В деревне Рожок подъехали к дому Трифонова Михаила Ивановича. В Рожке более трех четвертей жителей – Трифоновы. Михаил Иванович встретил их на улице при входе в сени. Он был подготовлен к приезду Чистова, так как Чистов с ним разговаривал по телефону. После крепких рукопожатий Трифонов пригласил в избу.
– Может быть, поговорим по секрету здесь? – предложил Чистов.
– Какие могут быть секреты? – возразил Трифонов. – Посадили Кузнецова – и правильно сделали. Туда ему, жулику, и дорога. Не проходит и дня, чтобы он не продал автомашину теса и автомашину дров. На него две автомашины «ЗИЛ-157» Павловского автокомбината работают постоянно – ежедневно уже целых десять лет. Да еще часто без спросу и согласования использует совхозные автомашины, закрепленные за отделением. В селе Венец живет пять шоферов совхоза. Все они по окончанию работы ставят автомашины в Венце. Кто у своего дома, кто на хозяйстве. Спросите любого шофера из пяти, сколько он отвез и продал дров и теса? Вырученные от продажи деньги отдали Кузнецову. Каждый скажет, что не за одну и две автомашины, а назовет десятки только в текущем году.
Трифонов говорил громко, поэтому Чистов предложил:
– Здесь не место для разговоров, Михаил Иванович. Поедем в контору или пройдем к тебе в дом, если там нет никого постороннего.
– Я посторонних не боюсь, – с гордостью в голосе ответил Трифонов.
– Говоришь, не боишься, – задетый за живое, со злостью, почти шепотом сказал Чистов. – Говоришь, не боишься, – повторил он. – Считаешь себя ангелом, непогрешимым. У тебя, по-видимому, память слишком коротка. Не для тебя ли каждую ночь курсируют автомашины с тесом и дровами из Рожка, Николаевки в Павлово и Вачу?
– Анатолий Алексеевич, пройдем в сени, – глухо сказал Трифонов, – а то нас могут услышать.
– Пройдем, – согласился Чистов. – Значит, ты паинька, ни в чем не грешен. Завтра утром работники ОБХСС приедут и к тебе и начнут следствие. Уже трое шоферов допрошены. Они показали не на Кузнецова, а на тебя. Что только за лето для тебя лично продали по восемнадцать автомашин теса и до двух десятков дров. Откровенно признались, что не проходит ни одной ночи, чтобы они не съездили с дровами и тесом в Павлово, Ворсму или Вачу.
Лицо Трифонова из розового превратилось в белое. Во рту пересохло.
– Господи, – выдавил он из легких, – не может быть! Мне шофера ничего не говорили.
– Конечно, не говорили, – продолжал Чистов. – Следователь их письменно строго предупредил, чтобы они молчали. В случае разглашения вперед следствия он даже может изолировать свидетеля.
– Пойдемте, Анатолий Алексеевич, в избу. Только об одном прошу, при жене и детях ничего не говорить.
– Тогда давай здесь доведем разговор до конца, – предложил Чистов. – Ты меня понял, Михаил Иванович?
– Понял, Анатолий Алексеевич, – печально промямлил Трифонов. – Помогите, выручите, у меня семья.
– Вот это уже другой разговор, Михаил Иванович. Что от меня зависит, я сделаю. Завтра посылаю Мишу Попова в Горький в управление внутренних дел. Следствие прекратят и дело положат в архив. Меня удивило одно. Несолидно ты повел себя по отношению к Кузнецову. Вместо того чтобы выручать товарища ради себя, ты его начал топить, сводить личные счеты. Характеристику на Кузнецова из прокуратуры запрашивали?
– Да! – ответил Трифонов.
– Ты уже отослал? – со злостью спросил Чистов.
– Отослал, – чуть слышно сказал Трифонов.
– Ну, и что ты написал?! – почти крикнул Чистов.
– Так как есть, – ответил Трифонов.
– Почему ты не посоветовался со мной? Почему? Я тебя из трактористов вытащил в директора. А ты уже возомнил себя министром. Смотри, дорогой товарищ, как тебя поставили директором, так и снимем, снова посадим за рычаги трактора. Не забывай, пока я секретарь райкома, все зависит от меня.
– Прости меня, Анатолий Алексеевич, – сказал Трифонов. – Я погорячился, больше этого не будет. Буду предан вам до конца жизни, только спасите меня. Мне с Венца звонили по телефону, что вами тоже сколько-то леса и теса не оформлено.
– Ошибаетесь, Михаил Иванович, – улыбаясь, сказал Чистов, достал из кармана документы и протянул Трифонову.
Трифонов развернул бумаги, больше минуты изучал их глазами, отдал обратно Чистову.
– Ну и народ, из мухи слона раздувают. Еще сегодня утром Мишка Пронин бахвалился, что и Чистова потянут, так как десять кубометров теса взял с пилорамы.
– Скажи Пронину, пусть держит язык за зубами, – предупредил Чистов. – Меня не скомпрометируешь. Я человек честный и осторожный. А ты, Михаил Иванович, вместе с Кочетковым и Лобановым выручай Кузнецова. Напишите ему хорошую характеристику за подписью секретаря парткома, председателя профкома и секретаря комсомольской организации. Вы на него послали характеристику только за одной вашей подписью?
– Да, – ответил Трифонов.
– Если уголовное дело на Кузнецова не прекратят, если Миша Попов будет бессилен что-либо сделать, ты, Михаил Иванович, бери отпуск и уезжай. Характеристику пусть подпишет Лобанов Евгений, который останется за тебя. Мы еще посмотрим, может, оставим его на постоянку.
У Трифонова на глаза навернулись слезы и каплями поползли по лицу.
– Анатолий Алексеевич, ради бога, прости меня! Больше без вашего совета делать ничего не буду.
– Хорошо, Михаил Иванович, все ясно, – сказал Чистов. – Поехали, Ульян, дальше.
– Анатолий Алексеевич, зайдите, пожалуйста, в избу! – взмолился Трифонов. – Я готовился к вашей встрече.
– Как, Ульян, зайдем? – спросил Чистов.
– Зайдем, Анатолий Алексеевич, – ответил до этого молчавший Зимин. – Не будем обижать Михаила Ивановича. Пусть только приведет себя в порядок и вытрет слезы.
– Ты прав, Ульян, – подхватил Чистов. – Зайдем минут на десять, но не больше.
Зашли в избу. В зале на столе стояли холодные закуски, водка, две бутылки пива и минеральная вода, которой любил запивать водку Чистов. Сразу же появилась жена Трифонова и пригласила садиться за стол. Принесла из печи горячей тушеной картошки с мясом, запах которой наполнил всю избу.
– Ульян, ты ужинал? – спросил Чистов.
– Ужинал, Анатолий Алексеевич.
Трифонов наполнил три стакана водки. Чистов в знак уважения выпил не более 50 грамм, Зимин пить не стал, сослался на головную боль. Разговор за столом не клеился, никто ничего не ел. Находчивая хозяйка предложила чаю. Выпили по стакану крепкого чая. Чистов с Зиминым распрощались с хозяевами и уехали в Бочково к Кузнецову.