– Да, Анатолий Алексеевич, – ответил Шурочков, – вроде все.
Чистов вызвал из приемной секретаршу и велел пригласить начальника автоколонны Черепкова.
В кабинет Чистова вразвалку зашел Бойцов. Со всеми скупо поздоровался и сел на свое место члена бюро.
– Иван Нестерович! – сказал Чистов. – Руководить автоколонной я поручил вам. От вашего умелого руководства Борис Михайлович Шурочков сейчас поставил меня перед фактом. Ты знаешь о том, что завод на днях прекратит свою работу? Нет ни металла, ни топлива.
– Знаю, – невозмутимо ответил Бойцов, – но помочь я ничем не могу. На автомашины автоколонны вынесено решение бюро райкома партии: «Все на вывозку торфа». Ничуть не лучше положение на Елизаровском и Давыдовском заводах.
Чистов покраснел, хотел задать Бойцову хорошую трепку, но раздумал. При посторонних неудобно. Он думал: «Все валят на меня. Обождите, я с вами разберусь на досуге».
В кабинет осторожно, неторопливо вбежал Черепков. От дверей поздоровался и попытался сесть на крайний от входа стул.
– Проходи сюда, Сергей Петрович.
Черепков подошел ближе и сел.
– Почему ты тормозишь работу завода? – начал Чистов. – Почему ты не обеспечиваешь завод транспортом? Да ты знаешь о том, что за такие дела не только выгоняют с работы, но и отдают под суд.
Чистов начал с полного разноса Черепкова. Тот сидел, ерзал задом, говорил:
– А я при чем?
– А ты еще и оправдываешься.
На выручку и прямо в лобовую атаку пошел Бойцов.
– Анатолий Алексеевич, – почти крикнул Бойцов. – Он-то здесь при чем? Без моего разрешения он никому ни одной автомашины не дает. Я лично проверял по путевкам.
Черепков словно ожил. Втянутая в плечи голова стала подниматься, он уже смело сказал:
– Пожалуйста, проверяйте, я здесь ни при чем.
Чистов был осажен, разноса не получилось.
– Что будем делать? – сказал он уже мирно.
– Переключить все автомашины автоколонны, да еще Ежов сегодня обещал до десятка автомашин – все для заводов, – сказал Бойцов. – Это единственный выход из создавшегося положения.
– Правильное решение, – поддержал Бородин.
– Тогда так и решим, – сказал Чистов. – Нас здесь четыре члена бюро. Понял, товарищ Черепков?
– Как не понять, – ответил Черепков. – Разрешите идти?
– Иди, – сказал Чистов.
Из приемной Черепков выскочил пулей. Он думал: «Слава богу, пронесло. Хорошо, что Бойцов за меня горой с первого знакомства, иначе капец. Проверили – нашли бы грязи».
– Иван Нестерович, – сказал Чистов. – Почему вы так неуместно заступаетесь за Черепкова?
– Извините, Анатолий Алексеевич, но он мужик честный и хороший, – ответил Бойцов.
– Нашел честность, – сказал Бородин, – как у лесуновской Клавы Тоскиной, которая принимает за ночь по три мужика.
Шурочков расхохотался, но молчал. Глядя на Шурочкова, захохотали Бойцов, Бородин и Чистов.
– Надо и повеселиться, – сказал Бородин. – От веселья еще никто не умирал.
– Вот мы здесь все члены бюро, руководители района, – начал Чистов. – Перед нами сейчас одна задача – это поднятие сельского хозяйства. Из трех совхозов района два – убыточные. Только один Панинский кое-как вылазит без убытков. Про колхозы и говорить страшно. В целом по району надои молока на фуражную корову низкие. Урожайность зерновых и картофеля тоже. Плана мясозаготовок хозяйства не выполняют. Дела наши не из легких.
Откровенно говоря, я даже боюсь, сумеем ли мы сплотить коммунистов и поднять сельское хозяйство. Показатели по хозяйствам из года в год ухудшаются. Все три колхоза не только стали экономически слабы, без нашей помощи они не способны ничего делать. Остались от них только громкие названия: Николаевский имени 21 партсъезда, Рожковский имени Ульянова и Венецкий имени Горького. Мы же их делами позорим великих людей. Давайте до организации совхоза будем называть их по-народному: Николаевский, Венецкий и Рожковский.
В совхозах семена есть, надо отдать должное директорам. В колхозах же ни одного центнера семян не засыпано. Крупный рогатый скот дохнет от бескормицы. От них только одни просьбы. Только одно дал, так у них другого нет.
На всех председателей – Трифонова, Стачева и Попова – масса жалоб. Автомашины используют в личных целях. Все трое пилят тес на пилорамах, возят в Павлово и Вачу, продают. Деньги в кассу колхоза не приходуют, кладут себе в карман.
– Возят не только тес и дрова, – поправил Бородин. – Вчера у меня был Кузнецов Сергей Васильевич из Бочково. Это бывший председатель Рожковского колхоза. Говорит, что Стачев всю овцеферму скоро уничтожит, то есть сам съест. Каждую субботу он ездит домой в Сосновское. В пятницу едет в деревню Большая Пустынь к бригадиру Сидорову, вместе с ним идет на овцеферму. Сам выбирает барашка или ярочку. Приказывает убить рано утром в субботу. Его шофер едет и забирает тушку. Говорит, что в воскресенье у него будет начальство. Раньше говорил на богородское, сейчас уже на сосновское. В эту субботу он увез уже двух барашков, – Бородин говорил и внимательно смотрел на Бойцова. – Если он будет возить каждую субботу по две овечки, то его овцефермы хватит ненадолго.
– Ты что так на меня смотришь? – не выдержав, спросил Бойцов.
– Смотрю и думаю, – ответил Бородин, – правду Стачев Сидорову говорит или врет.
– Что он говорит? – спросил Чистов.
– Третью овечку в прошлую субботу увез Бойцову.
Бойцов мгновенно покраснел и закричал на Бородина:
– Твое-то какое дело!
На него сурово посмотрел Чистов и сказал:
– Правда это или ложь?
– Правда, Анатолий Алексеевич, – понизив голос и невольно улыбаясь, ответил Бойцов. – Всего две по десять килограмм.
– Значит, доля правды есть, – уже более грубым тоном сказал Бородин. – Он ссылался Сидорову и на вас, Анатолий Алексеевич.
Лицо Чистова мгновенно стало багровым, но он сдержался, тихо сказал:
– Давайте об этом поговорим наедине.
Шурочков встал и сказал:
– Я вам мешаю?
– О нет, Борис Михайлович, – ответил Чистов, – обождите, не уходите. Мы сейчас пригласим Теняева, начальника управления сельского хозяйства, и разберемся кое в каких вопросах. А Кузнецов превратился из мужика в сплетницу, бабу. Ходит и болтает, что надо и не надо. Кстати, где он сейчас работает? Стачев говорит, что он присвоил себе колхозный мотоцикл «Урал». Его судить надо.
– У нас на заводе работает, – ответил Шурочков, – в отделе снабжения.
– Гоните его в шею оттуда, – сказал Чистов. – Дайте ему, алкоголику, железную лопату и заставьте копать землю. Какой из него снабженец? Сидит дома за тридцать километров от завода. Стачев говорит, только одно и знает, что со сворой собак ходить на охоту. Браконьерит в любое время года.
Спокойный Шурочков собирался что-то ответить, но его опередил Бородин:
– Сегодня утром ко мне приходил прокурор Алимов и говорил, что будет открывать уголовное дело на Мишу Попова. Он показывал мне три заявления – на продажу теса, дров, поросят и присвоение денег. Одно заявление от гражданки деревни Красненькая. Миша Попов занял у нее восемьсот рублей на покупку мотоцикла «Урал». Мотоцикл купил для колхоза, но тут же продал за две тысячи рублей, все деньги присвоил себе. Этой женщине долг не отдает.
– Ну и плут, – сказал, улыбаясь, Чистов. – Я с ним поговорю, пусть немедленно рассчитается. Прокурору Алимову, Михаил Яковлевич, скажите, пусть он свой нос куда не следует не сует. Вчера был у меня, на Зимина возбуждает уголовное дело. Якобы тот продал автомашину теса. В отношении Трифонова обещал расследовать и тоже открыть уголовное дело за продажу дров и теса. То же самое на Стачева и Андрианова. Еще только две недели, как приехал в район, а уже собирается половину руководителей посадить. Через неделю, Иван Нестерович, он доберется и до нас с тобой. Ты ведь тоже баранину любишь и берешь в колхозе.
Бойцов снова покраснел, насупился, но промолчал.
– Он на прокурора-то не походит, – улыбаясь, сказал Шурочков. – Заморыш какой-то. Он на днях был у меня. Когда вошел, я подумал, что школьник. Маленький, худенький. Подходит к моему столу и протягивает мне руку. Говорит: «Я прокурор района. Мне надо с вами познакомиться. У вас тут не все в порядке с учетом поступающих материалов и топлива. Кое-кого надо привлечь к ответственности за хищение». Я его до конца не выслушал, посоветовал ему обратиться к Полякову.