– Кто вам это сказал?
– Медсестра в больнице.
– Без понятия, с чего это ей взбрело в голову.
– Погодите. Значит, у вас нет моих вещей?
– Нет.
Итан воззрился на Поупа через стол.
– Так, может, они все еще в машине?
– В какой машине?
Итан уже изо всех сил сдерживался, чтобы не повышать голоса.
– Той, в которую врезался грузовик, когда я был в ней.
– Пожалуй, такое возможно; я почти уверен, что ваши вещи взяла бригада «Скорой помощи».
– Господи.
– Что?
– Ничего. Вы не будете против, если я сделаю парочку телефонных звонков перед уходом? Я не разговаривал с женой уже много дней.
– Я говорил с ней.
– Когда?
– В день происшествия.
– Она выехала сюда?
– Понятия не имею. Я просто дал ей знать о том, что случилось.
– Мне также нужно позвонить своему начальнику…
– Кто это?
– Адам Хасслер.
– Он вас сюда направил?
– Совершенно верно.
– А он вас заодно не проинструктировал не трудиться являться ко мне зараньше, чтобы дать знать, что в мою епархию нагрянут федералы? Или вы это сам по себе?
– Вы что думаете, что я должен…
– Любезность, Итан. Любезность. Опять же ж, будучи федералом, может, вы не знакомы с этим понятием…
– Я бы непременно со временем связался с вами, мистер Поуп. Никто не намеревался оставить вас за бортом.
– А-а. Ну, раз так…
Итан замешкался, желая внести ясность, сообщить только те сведения, которыми хотел поделиться, и ни на йоту более. Но голова просто раскалывалась, а двоение в глазах угрожало разделить шерифа, превратив его лицо в жопу.
– Меня отправили сюда отыскать двоих агентов Секретной службы.
Брови Поупа полезли на лоб.
– Они чего, пропали?
– Уже одиннадцать дней назад.
– А чего они делали в Заплутавших Соснах?
– Мне не предоставили детальную информацию об их расследовании, однако мне известно, что оно касается Дэвида Пилчера.
– Имя мне вроде как бы смутно знакомое. Он кто?
– Он постоянно входит в списки богатейших людей мира. Один из миллиардеров-анахоретов. Никогда не беседует с прессой. Владеет кучей биофармацевтических компаний.
– А какое он имеет касательство к Заплутавшим Соснам?
– Опять же, этого я не знаю. Но раз сюда наведалась Секретная служба, значит, наверное, велось какое-то расследование, связанное с финансовыми преступлениями. Вот и все, что мне известно.
Поуп внезапно встал. Он даже сидя не производил впечатления малорослого, а уж когда встал, Итан увидел, что вместе с сапогами он всего дюйм-другой не дотягивает до шесть с половиной футов.
– Можете воспользоваться телефоном в комнате для совещаний, агент Бёрк.
Итан не сделал даже попытки подняться со стула.
– Я еще не закончил, шериф.
– Комната для совещаний прямо вон туда. – Обогнув стол, Поуп направился к двери кабинета. – Может, в другой раз лучше в рубашке? Просто предлагаю.
Буханье в голове Итана окрасилось в тона гнева.
– А вы не хотите узнать, почему я без рубашки, шериф?
– Да не особо.
– Один из агентов, которых я прибыл разыскивать, разлагается в доме в шести кварталах отсюда.
Поуп замер на пороге спиной к Итану.
– Я только что нашел его там перед приходом сюда, – сообщил тот.
Обернувшись, Поуп устремил на Итана испепеляющий взор.
– Поподробнее с места «я только что нашел его».
– Вечером барменша в «Биргартен» дала мне свой адрес на случай, если что-нибудь понадобится. Сегодня утром я проснулся с жуткой головной болью. Совершенно без денег. Из гостиничного номера меня вышвырнули. Я направился к ее дому, чтобы раздобыть какое-нибудь лекарство от головной боли, вот только она с адресом напутала или что.
– Какой адрес?
– Шестьсот четыре, Первая авеню. Это оказался старый брошенный дом. Совсем развалившийся. Агент Эванс был прикован к кровати в одной из комнат.
– Вы уверены, что это тот человек, которого вы прибыли сюда разыскивать?
– На восемьдесят процентов. Он порядком разложился, а лицо пострадало от обширной травмы, нанесенной тупым предметом.
Угрюмое выражение, не покидавшее лица шерифа с момента, когда Итан переступил порог его кабинет, изменилось; черты его лица словно смягчились. Подойдя к Итану, он опустился на свободный стул рядом с ним.
– Приношу свои извинения, агент Бёрк. Я заставил вас ждать в приемной. Разозлился, что вы не позвонили, прежде чем приехать в город, и, ну, вы правы. Вы вовсе не должны. У меня скверный характер, это один из моих недостатков, и вел я себя непростительно.