Этот Иоанн Васильевич, вопреки их религии, не разрешающей жениться /f. 5 v./ свыше трех раз, имел семь жен, от которых у него было три сына[134]. Ходит слух, что он убил старшего[135] своей собственной рукой, но было, как я считаю, иначе, так как, хотя он и ударил его концом жезла, подкованного четырехгранным стальным острием, каковой жезл в форме епископского посоха никто, кроме императора, не смеет носить, этот жезл великие герцоги некогда получали в знак вассальной зависимости[136] от Татар, именуемых Крым, и тот получил какое-то ранение, но умер не от этого, а некоторое время спустя, во время паломничества[137].
Вторым сыном был Федор Иванович[138], наследовавший отцу. Третий, а именно — Димитрий Иоаннович был от последней жены[139], принадлежавшей к дому Нагих[140]. Указанный Иоанн Васильевич, прозванный Тираном, не будучи уверен в верности своих подданных, испытывал их разными способами, но главным был тот, когда он возвел вместо себя на императорский трон Царя Симеона[141], о котором было сказано выше, короновал его, передал ему все императорские титулы, а для себя велел возвести дворец напротив замка, велев называть себя Великий Князь Московский. Симеон правил целых два года, ведя как дела внутри страны, так и посольские и иные внешние дела, разумеется, испрашивая у него сперва совета, который значил столько же, что и категорический приказ[142]. По истечении двух лет [Иоанн] лишил его Императорской власти, даровав ему большие имения[143]. После смерти своего старшего сына, своего второго сына, а именно — Федора, он женил на дочери[144] Бориса Федоровича, который был дворянином достаточно знатного рода, называемого Дворяне Московские[145], и /f. 6/ мало-помалу приобрел милость императора Иоанна, скончавшегося в марте 1584 года. После его кончины власть в Империи унаследовал указанный Федор, государь весьма простоватый, часто забавлявшийся звоня в колокола или проводя большую часть времени в церкви. Борис Федорович, в ту пору достаточно любимый народом и находящийся в большой милости у указанного Федора, вмешивался в государственные дела и, будучи весьма ловок и сметлив, умел потрафить каждому. Посему, когда стал раздаваться ропот, чтобы низложить Федора по причине его простоты, протектором страны в итоге был избран Борис, который, как считают, с тех пор начал мечтать о короне, видя, что у Федора нет детей, кроме дочери, умершей в возрасте трех лет[146], и с этой целью стал благодеяниями привлекать народ. Он повелел укрепить вышеназванный город Смоленск[147]. Он распорядился обнести Москву каменной стеной вместо прежней, деревянной[148]; он построил несколько замков между Казанью и Астраханью, равно как и на границах Татарии[149]. Заручившись, таким образом, поддержкой народа и даже дворянства, за исключением самых могущественных и дальновидных, он под любым предлогом отправлял в ссылку тех, кого считал наибольшими своими противниками. Затем, наконец, отправил Императрицу, жену указанного покойного Иоанна Васильевича, с ее сыном Димитрием Иоанновичем в Углич, город, удаленный от Москвы на 180 верст[150]. Как полагают, мать и некоторые другие вельможи, предвидя цель указанного Бориса, и сознавая /f.6 v./ опасность, которой мог подвергнуться ребенок, поскольку уже знали о том, что многие вельможи, отправленные в ссылку, были в дороге отравлены, сумели подменить его и подставить на его место другого. После он безвинно предал смерти еще многих вельмож. И поскольку он не опасался более никого, кроме этого принца, чтобы обезопасить себя полностью, он послал в Углич убить вышеназванного принца, который был подменен. Что и было исполнено сыном того, кого он отправил матери в качестве секретаря. Принцу было лет семь-восемь; тот, кто нанес удар, был убит на месте, а подмененный принц был похоронен весьма скромно. Достигнув Москвы, новости породили многие толки, о них шептали и судили по-разному. Будучи извещен обо всем этом, Борис велел поджечь ночью самые богатые лавки, купеческие дома, а также дома в разных местах, чтобы наделать им хлопот вплоть до того времени, как ропот немного стихнет и умы успокоятся. Он лично присутствовал там и распоряжался тушением огня, чтобы создалось впечатление, что его очень занимает нанесенный ущерб. Затем, собрав всех потерпевших и обратившись к ним с длинной речью, чтобы утешить их и выразить сожаление об их потерях, пообещал выхлопотать у Императора некоторое возмещение убытков для каждого, чтобы они могли отстроить дома, и даже пообещал выстроить им каменные лавки, тогда как прежде /f. 7/ они были сплошь деревянными[151]. Это он и исполнил так хорошо, что каждый остался доволен и почитал счастьем иметь такого хорошего протектора. Наконец, в январе 1598 скончался указанный Федор (некоторые говорят, что тот же Борис был творцом его смерти[152]). Тогда он пуще прежнего начал домогаться императорской власти, но так скрытно, что никто, кроме самых дальновидных, которые, впрочем, не осмеливались ему противиться, этого не замечал, поскольку он делал вид, что добивается власти для своей сестры, вдовы покойного Федора, хотя это и противоречит законам страны, не позволяющим ни одной вдове — я разумею здесь вдов Великих герцогов или Императоров — жить свободно, но обязывают через шесть недель после похорон постричься в монахини[153]. Он даже делал вид, что отказывает тем, кто Советом Императрицы направлялся либо к его дверям, либо в палату Совета (куда в период междуцарствия каждый мог свободно входить)[154]. Так он заставил себя просить принять титул Императора, но возражал им, указывал, что они делают ошибку, столь торопясь в деле, заслуживающем более зрелого рассуждения, и что их сейчас ничто не торопит, ибо они в мире со всеми, и что якобы Империя будет пребывать в том же состоянии, что и при покойном Императоре, когда он сам был ее протектором, вплоть до того времени, когда они по зрелом рассуждении выберут другого. По правде говоря, страна, действительно, при нем не понесла ущерба ни в чем, он приумножил Казну, кроме того, что по его распоряжению было построено много городов, замков и крепостей, /f.7 v./ он также заключил мир со всеми своими соседями. Посему он хотел созвать Штаты страны[155] надлежащим образом, а именно по восемь-десять человек от каждого города, с тем, чтобы вся страна единодушно решила, кого должно избрать; для этого требовалось время, ибо его желанием (как он говорил) было удовлетворить каждого.
134
В официальных текстах (главным образом нарративных, а частью документальных) говорится о шести женах Ивана Грозного. Даже когда речь идет о семи спутницах царя, обычно не называют имени шестой по счету. Приведем перечень жен в хронологическом порядке (учтем, что по брачному праву Православной Церкви законными считались только три брака, вот почему понадобилось специальное решение Освященного Собора на четвертую свадьбу): 1) Анастасия Романовна, из старого московского боярского рода Захарьиных-Юрьевых, венчание 3.02.1547 г., скончалась 7.08.1560 г.; 2) Мария (Кученей) Темрюковна, из княжеского кабардинского рода (кн. Черкасских), венчание 21.08.1561 г., скончалась 6.09.1569 г.; 3) Марфа Васильевна Собакина, из рода, принадлежавшего к верхнему слою провинциального дворянства (выборные дворяне и дети боярские), младшая ветвь рода Нагих, венчание 28.10.1571 г., скончалась 13.11.1571 г.; 4) Анна Алексеевна Колтовская, из семьи, представлявшей одну из младших линий в многочисленном роде Сорокумовых-Глебовых, и также относившейся к верхам провинциального дворянства, венчание ок. 28.04.1572 г. — насильственный постриг осенью того же года; 5) Анна Григорьевна Васильчикова, из рода, принадлежавшего к верхней страте уездного дворянства (выбор из городов и дворовые дети боярские), венчание в январе (до 25.01) 1575 г. (возможно, в сентябре-октябре 1574 г.), опала и постриг где-то летом того же года, скончалась в конце 1576 — начале 1577 г.; 6) «женище», вдова Василиса Мелентьева (была, видимо, замужем за дьяком Мелентием Ивановым), венчания не было, скончалась не позднее 1578/79 г. (сентябрьского года); 7) Марфа Федоровна Нагая — см. коммент. 68 и 69 в наст. разделе (подробнее о семейной жизни Ивана IV см.:
135
Старший из не умерших во младенчестве сыновей Ивана IV — Иван, родился 28.03.1554 г., умер 19.11.1581 г. По настоянию отца был трижды женат (с 1571 г. по 1580 г.). —
136
Маржерет не вполне точен в описании царского посоха — его форма не была идентичной форме епископского посоха. О посохах как регалии светской власти монарха можно, видимо, говорить не позднее второй половины XV в. (см.:
137
Через четверть века московское общество многое и в целом точно помнило о событиях, происходивших в Александровой слободе. Знали о конфликтной ситуации между отцом и сыном, помнили о том, что ссора завершилась ударом острия посоха в голову царевича. Но в отличие от Маржерета, абсолютное большинство других источников полагали полученную царевичем Иваном рану смертельной. Инцидент произошел 9 ноября 1581 г., но даже приехавшие в Слободу царские врачи не смогли помочь наследнику, он скончался 19.11.1581 г. Смерть царевича Ивана, виновником которой он, несомненно, был, потрясла царя (см.:
138
Царевич Федор родился от Анастасии Романовны 31.05.1557 г., скончался в ночь с 6(17) на 7(17) января 1598 г. Женился на Ирине Федоровне Годуновой ок. 1574 г., наследовал отцу после его смерти 18.03.1584 г., короновался 31.05. (или 28.05.) 1584 г., в связи с коронацией созывался Земский собор. —
139
Последняя «венчанная» жена Ивана IV — Мария Федоровна Нагая (дочь окольничего в особом дворе Ивана Грозного Федора Федоровича Нагово), свадьба состоялась 6.09.1580 г. Дмитрий родился 19.10.1582 г., погиб в Угличе 15(25).05.1591 г., куда был отослан «на удел» с матерью и несколькими близкими родственниками 24.05(03.06).1584 г., т. е. за неделю до коронации единокровного старшего брата. Еще раньше, в марте-апреле, другие представители рода Нагих были отправлены на дальние воеводства (о событиях 1584 г. см.:
140
Род ближайших свойственников царя (по последней его жене) был, естественно, для Маржерета «домом». Нагие — старинный тверской боярский род, представители которого успешно интегрировались в нетитулованную часть общероссийской знати в конце XV — первой половине XVI в. Наиболее успешной была линия близких родственников царицы. Ее дед, Федор Немой Михайлович Нагой известен на придворных и военных службах с 1526 г., не позднее лета 1547 г. — окольничий, последнее назначение получил летом 1555 г.; на его племяннице, Евдокии Александровне, первым браком женился двоюродный брат царя, старицкий удельный князь Владимир Андреевич (осень 1549 г.). Из его сыновей наиболее известны Федор Федорович (отец царицы, военные назначения получал с 1562 г., окольничий особого двора Ивана IV не позднее 1576 г.) и Афанасий Федорович — дядя царицы, русский посол в Крымском ханстве с весны 1563 г. по осень 1573 г., думный дворянин особого двора, входил в круг ближайших советников Ивана IV в последние годы его правления. —
141
Поставление Симеона Бекбулатовича «великим князем всея Руси» Иван IV произвел в октябре 1575 г. Маржерет верно сообщает о факте коронации, но неточен в другой детали — Иван Грозный, оставив себе удел и титул князя Московского (в полный титул еще входили «княжества» Дмитровское, Псковское, Ростовское), не передавал формальному сюзерену царского титула. Вообще, процедура «посажения» на великое княжение Симеона была проведена не вполне легитимно, о чем Грозный специально и вскоре рассказал английскому послу. Формально под властью Симеона находилась подавляющая часть страны (вся земщина), реально все происходило под контролем Ивана IV (в частности, царь так и не передал Симеону земскую казну), на чем Маржерет акцентирует внимание читателей. Мотивы и цели такого режима государственного управления давно дискутируются в науке и остаются спорными до сих пор (см.:
142
Маржерет неточен в определении сроков пребывания на великокняжеском троне Симеона Бекбулатовича: он «правил» в таком качестве менее года, в сентябре 1576 г. Иван IV вернул себе все титулы и формальные признаки верховной власти в государстве. Существенно, что при этом сохранилось разделение Думы и государева двора в целом на земский и особый двор Ивана Грозного, а также (отчасти) разделение территории. —
143
Иван IV усвоил Симеону Бекбулатовичу в конце 1576 г. титул великого князя Тверского со статусом удельного князя московской правящей династии, передав в его удел значительные территории Тверского и Новоторжского уездов. У тверского князя Симеона был свой двор, дворцовые и приказные учреждения, ему служило немалое число детей боярских названных уездов. После гибели царевича Дмитрия в мае 1591 г., а быть может, двумя или тремя годами ранее, Симеон по инициативе Годунова был лишен основных своих владений, за исключением большой вотчины, с. Кушалина (
144
Необъяснимая ошибка Маржерета — царевич Федор Иванович женился на родной сестре, а не дочери, Бориса Годунова, Ирине Федоровне Годуновой. И случилось это не после 19 ноября 1581 г. (когда умер царевич Иван), а ок. 1574 г. Хронологической неточностью капитан обязан, скорее всего, своим московским информаторам и, возможно, собственной логике: младший сын после смерти старшего обретает статус наследника и женитьба становится обязательной. —
145
Маржерет точно описал социальный облик особой группы (страты) или статусного в структуре государева двора: «московские (большие) дворяне» состояли из представителей титулованной и нетитулованной знати, и лишь отдельные представители незнатных фамилий могли попасть в эту среду вследствие тех или других обстоятельств. Правда, заметные подвижки в данной сфере произошли в годы опричнины и особого двора Ивана — в этих структурах доля худородных среди «больших дворян» стала весьма заметной. Однако в правление царя Федора после восстановления единства государева двора доопричные критерии отбора персонального состава разных страт двора стали преобладающими (
146
Единственная дочь царя Федора и Ирины Годуновой, Феодосия родилась 29.05(8.06).1592 г. Чуть ли не сразу ей стали искать жениха за рубежом (в частности, велись разговоры с представителем Священной Римской империи). Девочка, однако, умерла, не прожив и двух полных лет (25.01(4.02).1594 г.). Фактически Борис Годунов возглавил деятельность правящего круга лиц («правительства») с осени 1584 г., после поражения «партии» кн. Шуйских и иных их союзников в 1587 г. стал единоличным правителем, опираясь на своих сторонников в Думе и во дворе (он получил право самостоятельных дипломатических сношений (с 1589 г.), почетный титул «слуги» в 1591 г. и т. п.). С формальной стороны соответствующие решения принимал царь Федор Иванович, и ни в каком «избрании протектором» Годунов не нуждался. —
148
Грандиозное строительство Белого города («Царя города») в Москве (по периметру бульварного кольца) началось в мае 1585 г. и продолжалось несколько лет: по одним данным — до 1591/92 г., по другим — до 1592/93 г. Мощные и высокие стены имели протяженность 9 км, включая 27 башен, из которых 10 были проездными (учитывая масштабы стройки, вряд ли верна еще одна летописная дата окончания стройки — 1588/89 г.;
149
О возведении каменной крепости в Астрахани (1582–1589 гг.), сооружении трех крепостей в Нижнем Поволжье (1586–1590 гг.) см. коммент. 36 в наст. разделе. О строительстве на южной границе городов-крепостей Ливен, Царев-Борисова и Валуек (Ливны в 1585 г., Валуйки и Царев-Борисов в 1599 г.) см. коммент. 44 в наст. разделе. Помимо названных в 1580–1590-е годы в пограничной с Диким полем зоне были основаны города-крепости — Воронеж (в 1585 г.), Елец (в 1592 г.), Белгород, Оскол, Курск (в 1596 г.) (
150
По поверстной книге от Москвы до Углича считалось 160 верст (
151
Слух о поджоге столицы в 1591 г. Борисом Годуновым распространился уже в том же году и оказался весьма устойчивым. Но Маржерет соединяет здесь два пожара: 1591 г. и 1595 г., когда выгорела значительная часть Китай-города в Москве. Именно после второго бедствия последовал указ царя Федора о строительстве каменных лавок на торгу (
152
Слух об отравлении царя Федора Годуновым широко ходил в 1598 г. (его зафиксировали официальные лица Речи Посполитой) и также оказался весьма живучим. —
153
Маржерет здесь дважды ошибается. Во-первых, почти двести лет вдовы Московских государей или вообще не постригались в монахини, или делали это много позже, чем на 40-й день после смерти супруга (капитан немного неточен и в определении одного из дней поминовения усопшего — это был 40-й, а не 42-й день). Так, великая княгиня Софья Витовтовна умерла через 28 лет после кончины Василия I, будучи светским лицом, в 1425–1433 гг. была фактической правительницей в Московском великом княжении при сыне-отроке. Вдова Василия II, великая княгиня Мария Ярославна, приняла постриг в феврале 1478 г., почти через 16 лет после смерти мужа. Великая княгиня Елена Глинская была фактической правительницей при малолетнем сыне (будущем первом русском царе) в 1533–1538 гг. и умерла от отравы в «мирском чину». Наконец, Мария Нагая с сыном Дмитрием с мая 1584 г. и по май 1591 г. была «на уделе» в Угличе; ее насильственно постригли в связи с волнениями в Угличе после гибели царевича. Во-вторых, Ирина Годунова постриглась в монахини 15(25) января 1598 г. после заупокойных служб по царе Федоре Ивановиче на 9-й день со дня его кончины (7(17).01.1598 г.). —
154
С точки зрения синтаксиса современного французского языка фразу, по-видимому, надо понимать так, что императрица давала советы значимым лицам обращаться к Борису Годунову. Но в издании слово «Совет императрицы» напечатано с заглавной буквы, что делает предпочтительным иное толкование — «Совет императрицы», т. е. Дума (или Боярская дума) направляла своих представителей к Годунову. В пользу такого понимания говорит и указание на «палату Совета». О роли Думы и Ирины (инокини Александры) Годуновой с 7(17) января (дня кончины царя Федора) и по 21 февраля (3 марта) 1598 г. (день окончательного избрания Годунова Земским собором и «наречения» его царем) подробнее см.:
155
Говоря о соборе 1598 г., Маржерет употребляет термин «Штаты», хорошо знакомый французским читателям. Этот традиционный институт сословного представительства во Франции существовал в двух модификациях: региональной и общегосударственной. Провинциальные штаты функционировали в ряде исторических областей Франции (не во всех). На уровне всего королевства действовали генеральные штаты, созывавшиеся королем нерегулярно, по преимуществу в кризисные периоды и главным образом с целью получить согласие сословий на введение новых общегосударственных налогов. Духовенство и дворянство (конечно, далеко не все) вызывались по персональным приглашениям монарха, «добрые» (привилегированные) города избирали своих депутатов. То, как Маржерет описывает процедуру формирования состава собора, находит довольно близкие и понятные аналогии с практикой созыва Генеральных штатов. Еще до отъезда капитана из Франции состоялись собранные сторонниками Католической Лиги в 1593 г. Генеральные штаты, в разгар ее борьбы с «королем-еретиком» Генрихом IV Бурбоном. И здесь был повод для сравнения с Россией: речь шла о том, кто займет престол вместо Бурбона. От собора 1598 г. сохранились некоторые документы (в том числе Утвержденная грамота в разных редакциях и с подписями многих участников), а также известия о нем в нарративах, дипломатических и документальных текстах, его созыв и деятельность изучались многими исследователями (подробнее см.: