выти, что включает в себя семь-восемь десятин обрабатываемой земли, смотря по месту нахождения[212]. Десятина — это участок земли, на котором можно /f. 18/ засеять две четверти зерна, все равно что арпан земли, и с нее платят ежегодно десять, двенадцать, пятнадцать рублей, а то и до двадцати рублей[213], в зависимости от плодородия земли, рубль же составляет примерно шесть ливров двенадцать солей, что дает ежегодно сумму настолько великую, что в этом ведомстве находится от ста двадцати до ста пятидесяти тысяч рублей чистыми каждый год — в зависимости от расходов и издержек заграничных послов и прочих экстраординарных расходов, что исходят из этого ведомства. Кроме того, в некоторых из тех пяти четвертей, как, например, в Казанской и в Новой Четверти[214], после осуществления всех расходов (а именно с этих земель выплачиваются всякие пенсии и жалования большинству военных) остаются чистые деньги, числом до восьмидесяти — ста тысяч рублей, и в остальных от сорока до шестидесяти тысяч рублей сверх тех, что поступают в Большой приход, куда кроме экстраординарных налогов, взимаемых по всей стране и свозимых по приказу Императора в город Москву, попадают и многие иные случайные доходы, как, например, от попавших в опалу, чье имущество конфискуется. Затем имеются еще меха и воск, что поступают в ведомство, именуемое Казна, то есть место хранения казны[215]. Все, что поступает от приложения печати, а именно по четверти рубля с каждой запечатанной грамоты, — также относится к этому ведомству. Отсюда оплачиваются всякие товары, взятые для Императора[216]. Сверх того, каждое ведомство в провинции приносит немалые деньги /f. 18 v./ в конце года, ибо Император имеет право на десятую часть того, что взимается правосудием. Есть два ведомства, а именно: одно, раздающее земельные пожалования, именуемое Поместный приказ[217], ибо за каждую грамоту надобно заплатить два, три или четыре рубля в зависимости от размера земель, во владение которыми они вступают, а также, если кто-нибудь попадает в опалу, доходы с указанных земель поступают в то же ведомство, до того срока, пока Император не передаст их кому-нибудь иному. Другое ведомство называется Конюшенный приказ, то есть ведомство конюшни. Указанное ведомство имеет также много доходов и случайных поступлений, ибо с любой лошади, которую продают по всей стране, все, за исключением крестьян, платят около двадцати солей за регистрацию сделки, с тем, чтобы не подвергаться никакой опасности, если скажут, что лошадь была ранее украдена[218]. Затем имеются также большие доходы с лошадей, которых приводят в Россию на продажу Татары, называемые Нагаями. Ибо, во-первых, Император отбирает десятую часть лошадей; сверх того с каждой лошади, что они продают, он берет пять процентов с продавца или покупателя, смотря по договоренности. Выращивая два или три года указанную десятую часть лошадей, которые к моменту продажи были молодыми лошадьми или жеребятами, их продают, и это составляет крупную сумму денег, так как я однажды видел, как туда доставили [их] около сорока тысяч. Они приезжают туда два или три раза в год и приводят их в большем или меньшем количестве, так что невозможно точно определить доход Императора. И все же это очень богатая страна, /f. 19/ поскольку из нее вовсе не вывозят денег, ибо они осуществляют все расчеты товарами, каковых у них в изобилии: всевозможные меха, воск, сало, коровьи и конские кожи, другие кожи, крашенные в красный цвет, лен, пеньку, всякого рода канаты, кавьяр — то есть икру соленой рыбы, доставляющуюся в большом количестве в Италию, затем соленую семгу, много рыбьего жиру и многие другие товары. Ибо зерно, хотя его у них в изобилии, они не осмеливаются вывозить из страны в направлении Ливонии. Кроме того, у них много поташа, льняного семени, пряжи и других товаров, каковые они меняют или продают, ничего не покупая у иностранцев за звонкую монету, и даже Император, если речь идет о какой-нибудь сумме в 4 или в 5000 рублей, велит платить мехами или воском. Император имеет сохранную казну[219], к которой он и не притрагивается, но, напротив, каждый год что-либо туда добавляет. Сверх того, имеется Расходная казна, то есть казна, из которой берутся деньги на экстраординарные расходы. Она полна всевозможными драгоценностями, в основном жемчугом, так как его носят в России больше, чем в остальной Европе. Я видел в казне самое меньшее 50 переменных платьев Императора, расшитых по краям драгоценностями вместо позументов, и платья, полностью вышитые жемчугом, и платья, покрытые жемчужной вышивкой на фут, на полфута, на четыре пальца. Я там видел полдюжины /f. 19 v./ постельных покрывал, полностью вышитых жемчугом, и многие другие вещи. Там есть также много драгоценностей, хранящихся в казне, поскольку их покупали ежегодно, сверх того, что получали от послов. Там есть четыре короны, а именно: три императорских и четвертая, которой некогда были увенчаны Великие герцоги, это не считая той, что Димитрий велел сделать для своей жены — императрицы, которая не была еще закончена, ибо не в обычае той страны короновать жен ни Императоров, ни Великих герцогов. Димитрий был первым[220]. Имеются там два скипетра, по меньшей мере два золотых [державных] яблока, каковые я видел, имея честь многократно сопровождать Димитрия Иоанновича под своды, где расположена казна. Итак, они считают и говорят, что все относится к казне, будь то одежда, драгоценности, ткани или деньги. Кроме того, там имеется два цельных рога Единорога и один посох, с которым ходят Императоры, сделанный из цельного куска [рога] Единорога — имеется в виду продольная его часть, поскольку верхняя перекладина, на которую опираются, сделана из среза рога Единорога; кроме того, имеется еще половина [рога] Единорога, который используют повседневно как медицинское средство. Я еще видел другой золотой посох, но отчасти полый изнутри, из-за своей тяжести. Там имеется еще множество больших и малых золотых блюд и чаш для питья, сверх того — серебряной посуды, позолоченной и непозолоченной, бесконечное число, как можно заключить из следующего рассуждения: после избрания Бориса Федоровича, когда он повелел собрать армию под Серпухо[вым], как мы упоминали /f. 20/ выше, он закатывал пиры в течение шести недель, почти ежедневно, на десять тысяч человек каждый раз. Всем им подавали в шатрах на серебряной посуде, по рассказам тех, кто там присутствовал[221]. Я там видел полдюжины бочек, сделанных из серебра, которые Иоанн Васильевич повелел сделать из серебряной посуды, захваченной им в Ливонии, когда он ее завоевал; один из вышеназванных бочонков емкостью почти в мюид[222], прочие меньшего размера: много серебряных тазов, больших и тяжелых, имеющих петли с обеих сторон, за которые их можно нести. И обычно четыре человека ставят их, наполненных медоном, на каждый стол, в зависимости от его длины три или четыре таза, где больше, где меньше, и к каждому еще большие серебряные чаши, чтобы черпать из этих тазов, ибо двух или трех сотен людей не хватило бы, чтобы разливать питье всем гостям на пиру. Вся эта посуда русской работы, но сверх того есть множество серебряной посуды из Германии, Англии, Польши, либо подаренных государями через послов, либо купленных за редкостную работу. Затем, в той же казне имеются в изобилии всякого рода ткани, а именно: золотая и серебряная парча из Персии и Турции, всевозможные сорта бархата, атласа, камки, тафты и прочих шелковых тканей[223]. И, действительно, они потребны в большом количестве, поскольку все те, кто прибывает служить Императору, получают [подарок на] приезд, как они его называют, который состоит из денег /f. 20 v./ и, смотря по достоинству [прибывшего] — из платья золотой парчи или столько же бархата, атласа, камки или тафты, чтобы пошить ему одежду[224]; кроме того, когда он вознаграждает кого-либо за военную или иную службу, он дарит ему то же; также и все послы, прибывающие либо от Татар и Ногаев, или от крым[цев], либо от какого иного азиатского народа, как сами они, так и их люди получают платья и шелковые ткани каждый согласно своему достоинству. Поэтому, чтобы казна всегда была полна, все купцы, как иностранные, так и русские, обязаны приносить все ткани и иные ценные вещи в Казну, чтобы там выбрать [вещи] для Императора. И если обнаружится, что они, прежде чем показать, продали или утаили товаров на десять или двенадцать экю, все остальное конфискуется, хотя бы они и уплатили габель[225] и все налоги. У них совсем нет минералов, кроме железа, довольно мягкого, хотя я не сомневаюсь, что в такой большой стране есть и иные ископаемые, но у них нет никого, кто бы в этом понимал.
вернуться
Остается неясным, имел ли в виду Маржерет обычное для документации того времени исчисление «в одном поле, а в трех потому же». Если да, то приведенные цифры близки к распространенным показателям (6 десятин «доброй» земли, или 7 «середней», или 8 «худой»). Но в принципе картина была достаточно пестрой (см.: Шапиро А. Л. Русское крестьянство перед закрепощением (XIV–XVI вв.). Л., 1987. С. 80–85, 91–94 и др.). — В. Н.
вернуться
Приведенные Маржеретом цифры нереальны при любом понимании текста. Относит ли он суммы в 10–15 рублей («а то и до двадцати рублей») к счету на десятины или на выти, они многократно превышают реальное обложение. Примерно таковы показатели в расчете на самую крупную окладную единицу — соху (Шапиро А. Л. Указ. соч. С. 101–105). — В. Н.
вернуться
Приказ Казанского и Мещерского дворца ведал всем населением Среднего и Нижнего Поволжья с конца 1550-х гг., с конца 1580-х гг. — Сибирью (в отличие от приказов-четвертей ему было подведомственно русское дворянство, местное служилое и ясачное население в служебном, административном, судебном и налоговом отношениях). Какую именно четверть называет Маржерет «Новой», остается неясным. — В. Н.
вернуться
По сравнению с серединой XVI в., когда ведомство Казны и ее канцелярия охватывало большинство функций будущих приказов (почти всех типов), статус и значение Казны к концу столетия резко уменьшились. На первый план выдвинулось сохранение и умножение государевой казны в форме драгоценностей, мехов, дорогих тканей и т. п. — В. Н.
вернуться
Ведомство печатника с его штатом по традиции считалось подведомственным казначеям (Казне), но в конце XVI — начале XVII в. оно стало самостоятельным учреждением, причем функции печатника и думного посольского дьяка порой соединялись в одном лице (к примеру, В. Я. Щелкалов до 1601 г.). При Лжедмитрии I печатником был думный (но не посольский) дьяк Б. И. Сутупов. Все юридически значимые документы запечатывались печатями разных типов, за что взимались пошлины. — В. Н.
вернуться
Поместный приказ ведал распределением поместных земель, контролировал их оборот, вел учет всех остальных видов землевладения (в т. ч. Светского и церковного вотчинного, а также дворцового и черносошного), руководил земельными описаниями и дозорами (на их основе составлялись платежные книги), судил некоторые поземельные дела и т. п. Образовался в середине 1550-х гг. — В. Н.
вернуться
Конюшенный приказ восходит к ведомству Конюшенного пути, едва ли не древнейшему среди других «путей», совокупность которых образовывала в XIII–XV вв. княжье (великокняжеское) хозяйство (древнейшее указание на Конюший путь восходит к рубежу XII–XIII вв.). По традиции этот путь возглавляло лично близкое к монарху лицо из нетитулованной старо-московской знати в чине боярина, причем в Думе ему принадлежало одно из первых мест (к примеру, в мае 1584 г. конюшим стал боярин Б. Ф. Годунов, будущий царь). Главной, но далеко не единственной задачей было содержание царского конского поголовья (очень многочисленного и различного по качеству пород и целям использования). При продаже коней пятнали (т. е. ставили клеймо), и за эту операцию брались пошлины. — В. Н.
вернуться
Маржерет точен в перечислении номенклатуры российского экспорта. Вывоз зерна требовал специального разрешения царя. Хотя выплата жалованья мехами, оплата ими импортных товаров для государевой казны имели место, обычно это происходило при крупных закупках или единовременной выплате жалованья сравнительно многочисленной группе лиц. Во Франции ведомство Сохранной казны было реорганизовано в 1523 г. с образованием двух отделов. В одном из них аккумулировались доходы королевского домена, в другом — экстраординарные поступления. Сам термин «Сохранная казна» в России тогда не существовал. — В. Н., П. У.
вернуться
Коронация Марины Мнишек стала составной частью свадебных торжеств в Москве в мае 1606 г. — В. Н.
вернуться
Маржерет дал самое развернутое описание щедрых пиров избранного царя Бориса Годунова под Серпуховом во время его похода со всеобщей мобилизацией военных сил (за вычетом гарнизонов в пограничных крепостях). У Буссова рассказ короче и связан с торжественным приемом крымского и персидского посланников (в последнем Буссов ошибается: шахского дипломата летом 1598 г. в России вообще не было, а доставлен-ный в Москву гонец-полусамозванец не был у царя на приеме — Буссов. С. 83). Еще короче сообщение Массы, хотя и он подчеркивает пышность официальных приемов. В «Новом летописце» в связи с приездом крымского посланника подчеркнуты масштабы приема (отряды с огнестрельным оружием стояли на протяжении 7 верст), и «великое жалованье» крымскому мурзе, и «многие дары» хану с русскими послами в Крым. Немногим ранее сообщается о «жалованьи и милости великой» Бориса Годунова «ратным людям и всяким» (Масса. С. 51; ПСРЛ. Т. 14. С. 50–51). В разрядах приведена хронология событий: царь выступил из столицы с государевым полком 7 мая, прибыл в Серпухов 11 мая, прием посланника состоялся 29 июня (он прибыл еще 18 июня), а на следующий день Годунов отбыл в Москву (РК 1475–1598. С. 524, 531–532). Скорее всего, собеседники снабдили капитана довольно достоверной информацией: массовые смотры (с верстанием повышенными окладами) с раздачей денежного жалованья и наград наверняка сопровождались пирами от имени царя. Размах пиршеств все же несколько преувеличен по числу приглашенных на каждый прием, а возможно, и по количеству пиров. — В. Н.
вернуться
Мюид — крупная мера для жидких и сыпучих тел. Парижский мюид для вина равнялся 274 л, в других провинциях он бывал и больше, и меньше этой цифры. Назвать емкость из серебра «бочонком» вряд ли точно — это бочка и притом солидная. — А. Б., П. У.
вернуться
Атлас — вид шелковой плотной ткани с лоском, обычно сложноузорчатой; бархат — вид шелковой ткани с густым, коротко стриженным ворсом (гладким или рытым); камка — вид шелковой ткани с разводами; тафта — вид шелковой гладкой тонкой ткани. Эти сорта дорогих шелковых тканей Россия получала через торговлю с Персией и среднеазиатскими государствами. — В. Н.
вернуться
Приглашенные на военную службу иностранцы, согласно существовавшим в Российском государстве правилам, по прибытии в Москву получали так называемое «жалованье на приезд». Его размеры и состав сильно варьировали прежде всего в зависимости от происхождения, статуса (сословного и профессионального) нанимаемого лица в стране, откуда он приехал, состояния казны и т. п. В жалованье входили деньги, меха (соболи или куницы), дорогие ткани (перечисляемые Маржеретом), а также что-то из серебряной столовой посуды (братины, кубки, чарки и т. п.; см. роспись такого жалованья той части прибывших в 1612 г. наемников, которая отличилась в 1613 г. и была принята в службу в 1614 г. — РИБ. Т. 8. С. 115–116). Парча — вид драгоценной сложноузорчатой ткани с шелковой основой и поперечными золотыми или серебряными нитями (в утке). — В. Н.
вернуться
Габель во Франции — косвенный налог на соль, считавшийся очень тяжелым. Здесь, конечно, речь идет о пошлинах при торговле импортными товарами вполне ощутимых (беспошлинный торг одно время вели купцы английской Московской компании, но с 1584 г. платили и они, хотя поло-винный тариф). Слова «там из них отбирают для императора» означают принудительную продажу, но не конфискацию в Казну товаров, заинтересовавших царских чиновников. — В. Н., П. У.