Смысл послания таков: «Присоединяясь к Amnesty International и осуждая жестокое обращение с такими людьми, вы можете помочь разоблачить коррумпированное правительство, тайную полицию, мучителей и убийц». Вы присоединяетесь, осуждаете, помогаете разоблачать, демонстрируете свою приверженность – но что делает организация? «Ваше письмо может спасти жизни», но как? Этот недостающий второй этап должен проявиться на двух уровнях: малой силы (как помогают отдельным людям) и глобальной силы (общие достижения организации).
Малая сила
Иконография первоначального призыва Amnesty – освободить отдельного узника совести – остается сильной формой расширения возможностей. В одной из листовок задается вопрос: «Каков наилучший способ освободить невинную жертву жестокой несправедливости?». Предлагаемый метод описан с драматизмом и эмоциональным накалом. «Ежедневное обозрение (Daily monitors)» снабжает из разных точек мира Amnesty International информацией о тяжелом положении конкретной жертвы несправедливости; факты проверяются опытными исследователями в сложном нервном центре организации. Подразделение Urgent Action Network получает «тревожный звонок» и начинает действовать в течение двадцати четырех часов после ареста человека; тысячи писем, факсов, открыток отправляются со всего мира. Результат: многие из тысяч заключенных, освобожденных по амнистии каждый год, не были бы освобождены, если бы не (организация и) вы: «Помните и дорожите этим достижением, когда слышите, как циники говорят, что отдельный человек не может изменить ситуацию в этом мире. Ты можешь. Ты уже это сделал!».
«Изменить ситуацию» относится к двум утверждениям. Один сентиментальный – заключенный в темной камере ждет вашей помощи; она знает, что вы где-то рядом, она не одна, тогда как другая обещает конкретные результаты: «Ваше письмо может спасти жизни».
Глобальная сила
Может ли организация помимо помощи одному заключенному добиться долгосрочных изменений в конкретной стране или по конкретному вопросу? Каков общий опыт организации в области защиты прав человека? Эти достижения важны, но не настолько наглядны, чтобы контрастировать с довольно мрачной картиной, которую организация представила (и информированная общественность знает) о состоянии прав человека. Невысказанным посланием может быть только следующее: «Без нас все могло бы быть намного хуже: поэтому мы должны помочь». Парадокс в том, что организации нужно вызвать беспокойство, заявив, что проблема глубока и неразрешима («дела идут хуже»), и одновременно заручиться поддержкой, заявив, что их работа привела к некоторому улучшению («мы сделали ситуацию лучше»).
Признание «Мы знаем, что Amnesty работает, но ее работа еще не окончена» разрешает парадокс. Но текстовый баланс сложен: «Если ничего не улучшается, зачем давать? Если все лучше, то и не надо. Где-то посередине нужно ощущение, что есть основания для надежды, но еще есть над чем работать»[399].
Однако большинству активистов – в отличие от необращенных – возможно, не нужны какие-либо утилитарные полномочия, чтобы поддерживать их мотивацию. Их меньше интересуют последствия, цели, успехи или результаты – достаточно знать, что они действуют в соответствии с тем, кем они являются. Расширение прав и возможностей человека путем подчеркивания совокупного, кумулятивного эффекта всех его крошечных вкладов может рассматриваться как потворство нежелательной привязанности к результатам: «Если они не могут получить нарциссическое удовлетворение от участия в успехе, они не желают участвовать в борьбе»[400].
Представление об альтруизме как таковом привлекает многих обычных людей, у которых нет времени, ресурсов или возможностей быть преданными активистами. Член Amnesty пишет о том, почему она вмешалась: «Для меня правозащитная работа – это не вопрос «эффективна ли она?», а скорее «могу ли я жить по-другому?». Письмо о возобновлении членства людям, покинувшим организацию, напоминает им, что следует вспомнить причины, по которым они присоединились: «Что бы это ни было, вы внезапно поняли, что не можете сидеть сложа руки и просто наблюдать».
Это глубоко укорененное чувство невозможности жить по-другому не следует путать с другим психологическим призывом: «принимать участие» как способ удовлетворения вашей потребности в личном удовлетворении, самореализации, смысле, самооценке, целостности, росте или чем-то подобном. Это в гораздо большей степени, чем утилитарный успех, и есть «нарциссическое удовлетворение», о котором следует предупреждать. Призыв облегчить страдания других людей, чтобы стать эмоционально «целостным» и раскрыть свою истинную сущность, отталкивает. «Зачем работать волонтером в Канадском центре для жертв пыток?» – спрашивает листовка Центра. Последние два из пяти ответов относятся к поддержке вновь прибывших в их переходе от «беженца к канадцу». Но вот первые три: «Получайте личное удовлетворение, помогая вновь прибывшим адаптироваться к жизни в Канаде… Получите личностный рост в мультикультурной осведомленности и опыте... Заведите новые и прочные дружеские отношения».
400
Petruska Clarkson, The Bystander (An End to Innocence in Human Relationships?) (London: Whurr Publications, 1996), 74.