Участие – это вопрос честности, добросовестности и умения посмотреть на себя в зеркало. Если бы их мотивировали только результаты, большинство правозащитников давно бы сдались. И если их мотивирует только стремление к самореализации, они в конце концов сдаются.
Но хотя в исходном отчете случаи приводятся для иллюстрации более широкой истории, более краткий формат требует от них нести бремя фактического изложения более широкой истории. Соблазн состоит в том, чтобы использовать драматические, яркие или сенсационные случаи, а не репрезентативные. Трагические рассказы отдельных жертв могут затмить сложности и отвлечь от политических проблем. Если у организации уже есть заслуживающая доверия репутация, если она известна и общественность имеет некоторое представление о том, чем она занимается, то в подробной информации нет необходимости. Печальных же случаев и историй успеха достаточно.
9
РАСКАПЫВАЯ МОГИЛЫ, ВСКРЫВАЯ РАНЫ
Признание Прошлого
Глава 10 вернет нас к вопросу о том, как признаются образы и вызывают реакцию призывы обратить внимание на нынешние страдания. Но перед этим я совершу путешествие назад во времени, чтобы рассмотреть формы признания прошлых злодеяний.
Для сообщества, как и для индивида, «примириться с прошлым» означает узнать (и признать, что знает) именно то, что произошло. Преодоление подавления – сознательного сокрытия или постепенного соскальзывания – должно быть травматичным (вскрывая могилы и раны), прежде чем оно станет освобождающим. Публичный и политический дискурс о признании (как и об отрицании) во многом опирается на метафоры из личной жизни. Практически все цели комиссий по установлению истины – преодоление отрицания, признание правды и примирение с прошлым – могут быть выражены как на психологическом, так и на политическом языке. В немецком языке фрейдистское происхождение и значение этих политических концепций совершенно ясны. Термины Aufarbeitung der Vergangenheit и Vergangenheits-bewaeltigung означают что-то вроде «проработки», «примирения», «учета» или «преодоления» прошлого. Они также имеют оттенок терапии и катарсиса. Термины Bewaeltigung и Aufarbeitung der Vergangenheit относились в Западной Германии к нацистскому прошлому. Вскоре после 1989 года их также стали использовать для описания (гораздо более строгого) полицейского контроля в коммунистическом прошлом Восточной Германии.
Состоится ли признание и какие формы оно примет, зависит от характера предыдущего режима, его остаточной власти, того, как произошел переход, и характера нового общества. У нового правительства могут быть собственные причины скрывать прошлое и поощрять культурную амнезию; или, наоборот, оно может быть сильно заинтересовано в том, чтобы порвать с прошлым и воспользоваться некоторыми преимуществами раскрытия правды как способа повышения своей легитимности. В некоторых случаях события легко восстановить, поскольку они были тщательно записаны в то время. В других случаях, даже при наличии решительной политической воли, прошлые события невозможно восстановить, поскольку их следы в свое время были стерты. Иногда предыдущий режим знал, что его правление лишь временно и что позже вся представляемая им информация будет проверена. В других, слишком хорошо известных эпизодах, сильные мира сего – Сталин, Мао или Пол Пот – никогда не предполагали, что наступит «потом», когда их действия можно будет оценивать с точки зрения, отличной от их собственной.
В истории нет случаев тотальной смены режима, полного замещения каждого элемента власти и влияния. Поэтому поиск знаний всегда подвергается риску из-за того факта, что многие влиятельные люди в переходном или новом руководстве были замешаны в прошлых злодеяниях или (что чаще) были в сговоре с ними, объясняющем их молчание. Разоблачения могут оказаться политически невыгодными для тех, кому есть что скрывать, и прошлое слишком опасно, чтобы признавать его сегодня.