Непосредственные свидетели
Многие человеческие страдания случаются в присутствии всего лишь двух персон, невидимо для любого стороннего наблюдателя. Мы никогда не знаем о тайных агониях самых близких нам людей. Насилие в семье может оставаться тайной на неопределенный срок, хранимой только жертвой и насильником. Но некоторые тайные злодеяния все же могут стать известны посторонним. Сведения о пытках выходят из круга, включающего лишь задержанного и следователя: полиция или солдаты конвоируют заключенных для допроса; врачи проверяют их до, во время или после следствия; судьи и адвокаты заслушивают их показания.
Массовое перемещение беженцев, этнические чистки и голод невозможно скрыть. Наблюдатели присутствуют на месте происшествия или получают свидетельства из первых рук: жители деревни живут рядом с концлагерем; прохожие наблюдают, как кого-то грабят; люди видят, как их соседей похищают и те «исчезают».
Характерная картина классического «эффекта пассивного наблюдателя» – безразличие городских прохожих к видимым публичным страданиям, их нежелание помочь жертве – восходит к одному из моих вступительных эпизодов, делу Китти Дженовезе. Исследования (главы 3 и 6) показывают, что вмешательство менее всего вероятно, когда ответственность распределена («Так много других видят это», «Почему я должен вмешиваться?» «Кроме того, это не мое дело»); когда люди не могут представить себя на месте жертвы (даже если я вижу кого-то, ставшего жертвой, я не буду действовать, если не могу сопереживать его страданиям; мы помогаем своей семье, друзьям, сообществу, «таким, как мы», а не тем, кто исключен из нашей моральной вселенной, кого можно даже обвинить в их затруднительном положении – обычный опыт женщин, ставших жертвами сексуального насилия) и когда они неспособны вообразить свое эффективное вмешательство – даже если вы не воздвигаете барьеры отрицания, даже если вы испытываете искреннее моральное или психологическое беспокойство («Я просто не могу выкинуть из головы эти картинки из Сомали»), это не обязательно приведет к вмешательству. Наблюдатели не будут действовать, если не знают определенно, что делать, чувствуют себя бессильными и беспомощными, не видят никакой награды или боятся возможного наказания за помощь.
Эти толкования причин пассивности свидетелей были приложены к обычным городским чертам, таким как уличная преступность, наличие бездомных и несчастные случаи. Социальные психологи использовали эксперименты и создание моделей, чтобы выяснить, как возникает пассивность и что ей можно противопоставить. Как мы поощряем альтруистические ответные реакции – будь то банальные неприятности или массовые страдания? Свидетели могут быть слишком подобны преступникам: принадлежать к одной этнической группе, быть приверженными той же идеологии и следовать тем же стереотипам, быть склонными к таким убеждениям, как «справедливое мировоззрение» и обвинениям жертвы (желая верить, что они сами не станут жертвами случайных обстоятельств, они видят жертв как достойных их судьба). Наблюдатели, как и преступники, постепенно начинают воспринимать нормальными действия, которые поначалу кажутся им отвратительными. Они отрицают значимость того, что видят, избегая или преуменьшая реальную информацию о страданиях жертв.
Анализ данных, полученных от свидетелей Холокоста, выявил «историю бездействия, безразличия и бесчувственности»[8]. Наблюдатели остаются в стороне, даже когда их соседи подвергаются жестокому обращению, проходят мимо жертв, как будто их не было рядом, и начинают выполнять работу и присваивают имущество, оставленные жертвами. Глава 10 ищет обратное: наблюдателей, которые признают творимое зло и помогают жертвам, даже с большим личным риском.
Внешние наблюдатели
Все мы являемся внешними или метафорическими наблюдателями, сидящими в своих гостиных перед описаниями и изображениями страданий. Перелистывание страниц газет, переход на другой канал, даже перерыв на отпуск – такими действиями можно выиграть лишь немного времени. Особенно будут досаждать новости о детях: убитые на улицах Рио, заболевшие СПИДом в румынских приютах, проданные в рабство в Бангладеш, двенадцатилетние «чистые» девочки в таиландских публичных домах, дети-солдаты из Сьерра-Леоне с ампутированными конечностями. К тому же, словно для того, чтобы усилить нашу тревогу, вызванную СМИ, неправительственные организации не прекращают своих призывов: пожертвовать деньги, спонсировать ребенка, подписать петицию, посетить демонстрацию, стать членом организации, сделать хоть что-нибудь, наконец.