Эти тонкие различия остаются и становятся заметными, когда мы переходим от психической сферы к политической. Как рядовой гражданин, вы знаете, что ваше правительство творит ужасные вещи с каким–либо национальным меньшинством, ситуация ухудшается, и уже говорят о «перемещении». Каким образом вы сможете «отрицать» все это?
• Вы намеренно отводите глаза от реальности, потому что не хотите получать тревожную информацию выше определенного порога или не хотите, чтобы вас заставляли отстаивать свою позицию. Поэтому вы перестаете смотреть телевизор, читать газеты или разговаривать со своими политически ангажированными друзьями.
• Вы не замечаете этой реальности и не понимаете ее природы, потому что это всего лишь часть вашего само собой разумеющегося взгляда на мир. Вы буквально не замечаете или не понимаете, что происходит что-то особенное или необычное.
• Вы видите, что происходит, но отказываетесь в это верить или не можете «принять это». Если бы эти очевидные факты и их очевидные интерпретации оказались правдой, это серьезно угрожало бы вашему чувству личной и культурной идентичности.
• Вы прекрасно осведомлены о формирующейся реальности, но открыто отрицаете это, потому что поддерживаете проводимую политику или вас не беспокоит то, что происходит. Вы не обращаете внимания на это внимания, вам просто все равно. Или вы следуете либо официальному предписанию государства, либо негласному культурному пониманию, что вам не следует высказываться по некоторым вопросам и следует доверять тем, кто лучше вас знает.
• Вы обеспокоены, возбуждены, даже возмущены происходящим, но по многим причинам (боязнь выделиться, бессилие, чувство самосохранения, отсутствие очевидного решения) храните молчание. Вы не протестуете лично (напишите письмо, сообщите об этом, увольтесь с государственной службы); вы не участвуете ни в каких коллективных акциях протеста.
Политические состояния, внешне похожие – апатия и покорность, – могут таить в себе в действительности разные психологические состояния. Их общую составляющую можно назвать «отрицанием», но она не обязательно соответствует формальному определению:
Утверждение об окружающем мире или о самом себе (или о вашем знании мира или о самовосприятии), которое не является ни буквальной истиной, ни ложью, предназначенной для обмана других, но допускает странную возможность одновременного знания и незнания. Существование того, что отрицается, должно быть «каким-то образом» известно, и в утверждения, выражающие это отрицание, нужно «каким-то образом» верить.
Многие другие применения этого понятия не соответствуют перечисленным критериям и могут полностью упускать из виду парадокс отрицания. Только лишь психоанализ приближается к неоднозначности этого понятия. Аналитик имеет дело с бессознательной потребностью субъекта не знать о тревожащих его вещах, поэтому в первую очередь должны быть определены тревожные идеи и эмоции, которые мобилизовали отрицание; пациент сопротивляется, но в конце концов осознает отрицаемое содержание. Боллас комментирует это следующим образом: «Каждый из нас осознает в себе работу отрицания, нашу потребность быть невиновными в тревожащем признании»[15]. Я выбрал эту простую формулу – «необходимость быть невиновным в тревожном признании» – как определение, которым я буду руководствоваться.
Вся настоящая глава посвящена этому сбивающему с толку состоянию одновременного знания и незнания.
Характерная для Фрейда терминология представляет собой первую загадку. Вместо отдельной статьи об «отрицании» мы находим «Disavowal (Отвержение)»[16]. Следуя ранним публикациям последующие издания предпочитают «отвержение» (неприятие) как перевод немецкого термина Фрейда Verleugnung. Они предполагают, что, хотя «отрицание» является более распространенным переводом, он несет в себе другие и более сильные коннотации, чем имел в виду Фрейд, например, «Я отрицаю достоверность ваших утверждений». Он также имеет совершенно иное и не относящееся к делу значение отказа (то есть воздержания) от товаров, услуг или прав.
Следующая загадка возникает из-за неясного – чтобы не сказать странного – первоначального применения самой концепции. Фрейд впервые использовал Verleugnung, «отвержение», в особом смысле «способа защиты, состоящего в отказе субъекта признать реальность травматического восприятия – особенно восприятия отсутствия у женщины пениса». Фрейд задействовал этот механизм, в частности, при объяснении фетишизма и психоза»[17] (ссылка на психоз вводит в заблуждение, потому что Фрейд вскоре обозначил отличие неприятия от более радикального, психотического отрицания реальности).
15
Christopher Bollas, Being a Character: Psychoanalysis and Self Experience (London: Routledge, 1993), 167.
16
J. Laplanche and J.-B. Pontalis, The Language of Psycho-Analysis (London: Hogarth Press, 1973), 118-21.