Отрицание – это наличие, которое испаряется, чем ближе вы подходите к его определению. бессознательные защитные механизмы, раздвоение эго, когнитивные парадоксы, самообман, недобросовестность, логические схемы: эти конструкции уходят в свое собственное пространство. По мере удаления от глубоких оригиналов Фрейда и Сартра академический дискурс становится все более мелким, мельче, чем мысли даже самого минимально застенчивого взрослого, не говоря уже об ощущении знания и незнания, которое можно найти в литературе.
Эти психологические концепции нельзя, однако, просто перенести на политический уровень. Они не основаны на ролях и отношениях; они также не принимают во внимание различия между жертвой, преступником и свидетелем. Также мало смысла вкладывается в социальную обстановку: зал суда, повседневная беседа, противостояние с ревнивым любовником, сеанс психотерапии, мыльная опера «родитель–ребенок», свидетель массового зверства, война, раковая палата. больницы, просмотр новостей по телевизору или проход мимо нищего на улице. Более того, соображения, используемые при атрибуции отрицания – важность говорить правду, достоверность апелляций к бессознательному, идеал самоинтеграции – не являются универсальными ментальными механизмами, а есть в высшей степени контекстуализированные лингвистические приемы и культурные практики, меняющиеся во времени и в социальном пространстве.
Научный дискурс, прежде всего, упускает из виду тот факт, что способность отрицать является удивительным человеческим феноменом, во многом непонятным и часто необъяснимым, продуктом исключительной сложности нашей эмоциональной, языковой, моральной и интеллектуальной жизни. Эту способность хорошо оценил замечательный персонаж Сола Беллоу, мистер Сэммлер. Сэммлер оказывается в одной из тех ситуаций, которая превращает всех нас в психологов-теоретиков, экспертов в области знания и незнания, обмана и самообмана. Его племянник Элия Грюнер – всего на несколько лет младше и сам врач по профессии – лежит в больнице после операции по поводу тромба. Сэммлер размышляет: «Элия мог умереть от кровотечения. Знал ли он об этом? Конечно, он знал. Он врач, так что он должен был знать. Но он человек, поэтому многое мог решить сам. И знание, и незнание – одно из самых частых человеческих состояний»[100].
Действительно типичная для человека ситуация. Но не всегда она во благо. Мистер Сэммлер раньше иных людей должен был усвоить, что состояние «и знания, и незнания» служит не только тем, кто страдает. Это состояние используется также теми, кто преднамеренно причиняет ужасные страдания и своим собратьям, и тем, кто узнает об этом.
3
ОТРИЦАНИЕ В ДЕЙСТВИИ
Механизмы и риторические приемы
В первых двух главах я продемонстрировал многогранность концепции отрицания и сделал обзор некоторых направлений исследования его психологии. Теперь я перехожу к статусу концепции и различным вариантам ее использования. В этой связующей главе, прежде чем погрузиться в мир массовых страданий и публичных злодеяний, я рассмотрю отрицание страданий в повседневной жизни.
Наиболее известное использование термина «отрицание» относится к поддержанию социальных миров, в которых нежелательная ситуация (событие, условие, явление) не распознается, игнорируется или выдается за нормальную. Повышение уровня сознания, политизация, экономические изменения, наличие профессиональных интересов, групп давления или требования жертвы превращают этот «объект» в категорию отклонения, преступления, греха, социальной проблемы или патологии. Миры личных страданий после этого входят в публичные дискурсы. Такой процесс соответствует известной гипотезе Райта Миллса о превращении личных проблем в общественные. Обратимся к случаям домашнего насилия над женщинами.
Промежутки между актами физического насилия и «соответствующей реакцией» являются формами микроотрицания: «Этого не было» (жертва, друзья, соседи); «Трезвый он совершенно нормальный» (жертва); «Настоящим насилием это не назовешь» (обидчик); «Ей это очень нравится» (правонарушитель, некоторые наблюдатели и терапевты). Варианты этой нормализации будут нашими постоянными темами: приспособление, банализация, терпимость, миролюбие, сговор и сокрытие.