Такое моральное обоснование может оставаться частным, тайным и направленным внутрь («как я могу жить с самим собой, если я сделаю это?»). Отрицания, с которыми мы сталкиваемся, предлагаются в предположении, что они будут приняты: жертвами, друзьями, семьей, журналистами, соратниками по партии, полицией, адвокатами защиты, судьями, общественными расследованиями, репортерами по правам человека, организациями и терапевтами. Как первоначально заметил Райт Миллс, тот факт, что каждой аудитории может быть предложена своя версия, вовсе не подрывает теорию, а подтверждает радикально социологический характер мотивации.
Обоснования могут быть направлены на объяснение причин или же выражать сожаление[120]. Объяснения причин, то есть оправдания – это «обоснования, в которых кто-то принимает на себя ответственность за рассматриваемое действие, но отрицает связанные с ним и заслуживающие осуждения качества», тогда как сожаления – это «обоснования, в которых кто-то признает, что рассматриваемое действие плохо, неправильно или неуместно, но отрицает полную ответственность»[121]. Солдат убивает, но отрицает, что это аморально: убитые им враги заслужили свою судьбу. Он оправдывает свой поступок. Другой солдат признает безнравственность совершенных убийств, но отрицает полную волю к своим действиям: это был случай подневольного подчинения приказам. Он осуждает свой поступок, но не самого себя.
Оправдания выглядят приемами, описываемыми психоанализом как отрицание, защитные механизмы, рационализация и отрицание, или социологией как корректирующими действиями, извинениями, нормализациями и нейтрализациями. Такие обоснования пассивны, они призваны извиняться и защищаться – то, что Гоффман назвал «грустными историями». Напротив, идеологические оправдания активны, непримиримы и оскорбительны; они отрицают уничижительные значения, игнорируют обвинения или апеллируют к определенным ценностям и лояльности. Это различие не всегда работает. «Я просто выполнял приказы» может быть высказано и как оправдание («отказ от ответственности»), и как подтверждение более высокой приверженности таким ценностям, как патриотизм и подчинение законной власти.
Я буду часто использовать классификацию, предложенную для обоснований Сайксом и Матцей, к которой прибегают обычные правонарушители, чтобы нейтрализовать, навсегда или временно, моральную связь с законом[122]. Предполагается, что этот словарь задействуется после совершения преступления, чтобы защитить индивидуума как от самообвинения, так и от обвинений других, а до действия, чтобы ослабить социальный контроль и, следовательно, сделать правонарушение возможным. Между планированием акта и его выполнением ожидаемое социальное неодобрение со стороны значительной аудитории должно быть нейтрализовано или отклонено. Это необходимо, потому что преступность, утверждают они, не возникает из-за инверсии общепринятых ценностей и приверженности альтернативам. Перед лицом противодействия (привлечения к ответственности) родителей, полиции, учителей, судов и социальных работников нарушители не оправдывают совершаемые правонарушения, апеллируя к ценностям, противоположным ценностям общества в целом. По-прежнему существует верность, пусть и слабая, условная и скомпрометированная, общепринятой морали и законности. Именно поэтому эти ценности должны быть нейтрализованы, а не полностью проигнорированы или отвергнуты полноценной идеологической альтернативой. Правонарушитель не может полностью избежать осуждения. Отрицание и нейтрализация действительно являются риторическими приемами, но их нельзя сбрасывать со счетов как простые манипулятивные жесты, направленные на умиротворение властей. В трех из этих пяти техник используется слово «отрицание».
Отрицание ответственности
Ссылаться на случайность – «я не хотел этого делать» – самый по-детски простой способ отрицать намерение и ответственность за поступок. Даже крайне умственно отсталый правонарушитель может выйти далеко за рамки этого: его действия были вызваны силами, ему неподконтрольными; у него не было намерения и он был лишен выбора; «я» детерминировано, на него воздействуют больше, чем действует он. Популярные психологические аргументы включают в себя следующие: «Я не выдержал и сорвался», «Что-то на меня нашло», «Я не понимал, что делаю», «Должно быть, я потерял сознание». Более социологические версии апеллируют к разрушенным домам, трущобам, лишениям, дискриминации и плохим друзьям.
120
Marvin B. Scott and Stanford M. Lyman, «Accounts», American Sociological Review, 33 (Feb. 1968), 46-62.
122
Gresham Sykes and David Matza, «Techniques of Neutralization», American Sociological Review, 22 (Dec. 1957), 664-70.