Чем серьезнее преступление и чем значительнее причиненные страдания, тем более радикальными должны быть отрицания ответственности. Таким образом, сексуальные преступники обычно предлагают (и судьи предпочитают) полностью безответственные объяснения: корковый сбой («ничего не может вспомнить»), внутренний импульс (внезапное побуждение, животная теория сексуальности) и недостаточная социализация (неправильное прочтение сигналов)[123]. За исключением случайного постмодернистского, в стиле де Сада, судам редко приходится заслушивать эстетические или идеологические обоснования, которые брали бы на себя полную ответственность.
Отрицание причинения вреда
Этот метод – одна из форм «корректировки действия» или переназначения (но не «корректировки действующего лица») – пытается нейтрализовать противоправность действия, сводя к минимуму любой полученный в результате вред или травму.
Например, вандализм – это всего лишь «шалость», и, в конце концов, владельцы могут себе это позволить; кража автомобиля – это «заимствование»; групповые драки – это частная ссора, не представляющая интереса для общества в целом. Правонарушитель не осуждает существование этих формальных правовых запретов, но – «смутно», как выразились Сайкс и Матца, – чувствует, что его поведение не причиняет большого вреда, несмотря на его незаконность.
Отрицание статуса жертвы
Даже если признается некоторая вина и наличие ущерба, правонарушители все же могут утверждать, что травма или ущерб не являются неправомерными в данных обстоятельствах. На самом деле, жертва была первоначальным правонарушителем («Он ударил меня первым»), то, что я сделал – повреждение имущества несправедливого учителя или нечестного владельца магазина – было только законным возмездием или наказанием. Другие цели или обстоятельства неуместны (это показывает вашу остаточную верность общей норме), но эта «жертва» получила только то, чего заслуживала.
Осуждение осуждающих
Правонарушители пытаются отвлечь внимание от собственного проступка апеллируя к мотивам и характеру своих критиков, которые представляются лицемерами или замаскированными девиантами. Таким образом, полиция коррумпирована и жестока, учителя несправедливы и дискриминируют учеников. Нападая на других, противоправность вашего собственного поведения может быть значительно подавлена или вообще исчезнуть из виду. (Такая защита близка к психоаналитическому механизму проекции.)
Призыв к более высокой лояльности
Социальный контроль нейтрализуется за счет преуменьшения требований более широкого общества в пользу требований со стороны родственных групп (друзей, банды), которые должны проявлять в большей степени непосредственную лояльность. Если правонарушители пойманы на этих противоречивых требованиях, они реагируют на более насущные узы субкультурной лояльности – тем самым, к сожалению, нарушая закон.
Эти обоснования готовят почву для совершения преступления. Но после совершения правонарушения они выполняют еще и защитную задачу, возложенную на отрицание: «На самом деле я никому не причинял вреда»; «С ними всегда что-то случается»; «Все придираются ко мне». Такие риторические приемы обычно используются для неполитических преступлений. Действительно, суть теории нейтрализации состоит в том, что, в отличие от политических действий, эти нарушения не отражают приверженности оппозиционной идеологии. Однако в следующей главе я покажу, что те же обоснования появляются, с соответствующими изменениями, в лексиконе политических преступников. Отрицание ответственности – это классический прием. Приземленные и тривиальные правонарушения, как и самые ужасные политические злодеяния, опираются на «одобренные обществом риторические приемы, призванные смягчить или снять ответственность, когда образ действий подвергается сомнению»[124].
Обоснования должны быть принимаемыми: то есть они должны восприниматься жертвами (при необходимости), сторонними наблюдателями и теми, у кого есть власть и полномочия, чтобы привлечь людей к ответственности. Суть не в том, чтобы убедить аудиторию согласиться с версией, то есть не в том, чтобы поддержать действие, а в том, чтобы обоснование звучало правдоподобно и разумно. Журналист или судья, который «принимает» версию вроде «я просто выполнял приказы», говорит: «Да, я согласен с тем, что этот человек мог сделать это по этим причинам».
123
Laurie Taylor, «The Significance and Interpretation of Replies to Motivational Questions: The Case of Sex Offenders», Sociology, 6 (1972), 23-39.