Эти и подобные примеры породили слегка истерический дискурс о пассивном наблюдателе. Контраст слишком резок и мелодраматичен: с одной стороны, равнодушие, эмоциональное оцепенение, десенсибилизация, холодность, отчужденность, апатия, падение нравов и изолированность людей в городской жизни; с другой стороны, ответственность, моральная чувствительность, сострадание, гражданственность, храбрость, альтруизм, общность, образ добрых самаритян. Для гуманистической психологии присутствие и наблюдение стали концепцией, охватывающей все: от молчания, когда вы слышите сексистскую шутку или слышите, как кому-то указывают неправильное направление улицы, до наблюдения за нацистскими карателями, расстреливающими евреев на деревенской площади, до «ничегонеделания» в связи с массовыми убийствами в Руанде, показываемыми по телевидению. Доктор Кларксон, опираясь, по ее словам, на свое политическое сознание южноафриканки и свой опыт клинического психолога, утверждает, что ее книга «Свидетель» посвящена «нашей ответственности за себя и других; нашей неискоренимой экзистенциальной связи с другими и разрушительному эффекту созерцания»[143].
«Свидетель» – непростой термин, его использование уже подразумевает осуждение пассивного или невосприимчивого присутствия. Такие термины, как «наблюдатель», «зритель», «аудитория» и «прохожий», напротив, выглядят как строго нейтральные характеристики. На практике это различие трудно сохранять, и термин «наблюдатель» используется в обоих значениях: «Свидетель – это описательное обозначение человека, который не принимает активного участия в происходящем, когда кому-то другому требуется помощь»[144]. Кроме того, «требование помощи» расширено до «знания, что что-то не так». Использование термина в таком смысле придает ему серьезное значение.
Самые сильные утверждения о присутствии и наблюдении этически значимы, но эмпирически не доказаны: пассивность тех, кто наблюдает, знает и закрывает глаза, становится формой соучастия или одобрения, которая допускает или даже поощряет дальнейшие зверства и страдания. Это касается и обычных бытовых неурядиц, и массовых трагедий истории. Существует постоянный набор того, что Кларксон называет «образцами» или «лозунгами» наблюдателей. Их обоснования аналогичны (как и предсказывает теория) тем, которые используются правонарушителями. Они функционируют аналогичным образом – как подготовка к выходу из сложной ситуации, а затем как ретроспективные оправдания прошлого бездействия. Однако одни и те же слова означают разные вещи для правонарушителя и стороннего наблюдателя. «Ответственность» (как и «отказ от ответственности») подразумевает вину для правонарушителя, но обязанность для стороннего наблюдателя. В списке Кларксон мы встретим множество вариаций «лозунгов»:
Это не мое дело.
Я хочу оставаться нейтральным; Я не хочу принимать чью-либо сторону.
Истина лежит где-то посередине.
Я не хочу раскачивать лодку; Я не хочу поднимать трудный вопрос.
Это сложнее, чем кажется; кто вообще знает, что происходит?
Я не хочу снова обжечься.
Мой вклад не будет иметь большого значения. (Кто? Я?)
Я только выполняю приказы.
Я просто придерживаюсь своего мнения.
На самом деле они навлекли это на себя сами (обвинение жертвы).
Социально-психологические эксперименты имитируют состояние, требующее вмешательства – либо в лаборатории (дым, врывающийся через дверь, крик о помощи), либо в постановочных условиях реальной жизни (сотрудник теряет сознание в поезде метро или инсценирует сердечный приступ на беговой дорожке). Затем варьируют «переменные»: количество присутствующих людей, объявлено ли вознаграждение для наблюдателя или обстоятельства инцидента. Как и во всех подобных экспериментальных работах, многие полученные результаты банальны, противоречивы или имеют ограниченное применение в более сложных социальных условиях. Ниже приводится простой список ситуативных влияний на наблюдателей, каждое из которых необходимо отнести к политическим культурам следующей главы.
143
Petruska Clarkson, The Bystander (An End to Innocence in Human Relationships?) (London: Whurr Publications, 1996), xi, emphasis original.