– А что случилось теперь?
– А теперь есть та штука, которая у тебя на виске. Когда мы вернемся на Землю, наши ученые ее скопируют, и у всех людей будет такая же. Больше не нужно будет читать книги или долго учиться. Просто подключился к компьютеру и записал нужные файлы. Очень быстро и удобно. Все люди станут очень умными.
– И одинаковыми.
– Нет, – возразил он. – Люди все равно будут разными. Потому что люди могут быть или плохими, или хорошими. И никакая технология этого не изменит. Вот я, например, хороший и надежный. Ты это увидишь. На твоем месте я бы не стал ломать такому мужчине палец.
Он снова взял ее за руку. Потом попытался обнять за талию.
– Смотри, твои друзья проснулись, – сказала Йец. – сейчас что-то будет.
Пассажиры расположились на лужайке вокруг костра. Они разговаривали, пили пиво и жарили шашлыки, откупорив для этого последнюю вакуумную упаковку с натуральной телятиной. Рыжая откровенно вульгарная женщина курила сигарету, отодвинув мизинец. Она выглядела вполне довольной жизнью и особенно собой в этой жизни. Двое мужчин тихо спорили о чем-то. Бледный юноша собирал цветы. Он выглядел хрупким, нездоровым и странным, словно подборка стихов в школьной хрестоматии.
– Ага, вот и они, – сказал Сергей. – Это что, та самая, из-за которой мы тут сидим?
– Эта длинная шлюха такая же инопланетянка, как и я, – сказала женщина с сигаретой. В жизни не слышала такой ерунды. Ты, девочка, из Рязани или прямо из-под Пскова?
– Из Воронежа, – холодно ответила Йец. – Там таких как я вместо шпал укладывают.
– А на другое ты и не годишься, – согласилась рыжая и бодро сбила пепел бледным пальчиком.
– А вы неплохо говорите по-нашему, – заметил один из мужчин, скорее всего тот, кого звали Глозером. – Сколько языков вы знаете?
– Семьдесят три земных. И еще двести тринадцать выборочно. Это все, что было в памяти вашего компьютера. Мы скачали оттуда всю информацию о Земле.
Глозер произнес короткую фразу на странном языке; казалось, что вся фраза состоит из щелчков и протяжных гласных. Йец задумалась, а затем ответила ему.
– Уважаю, – сказал он. – Всегда мечтал иметь такое произношение, как у вас. Жаль, что придется вернуть вас родителям. Я бы с удовольствием с вами поболтал.
Капитан рассказал ей и Денисову о том, что произошло за время их отсутствия.
– Я против, – сказал Денисов. – Ее нельзя вернуть! Во-первых, это невозможно сделать. Во-вторых, просто нельзя. Я не позволю.
– Что значит «не позволю?» – вмешался охранник рыжей женщины. Кто ты такой, чтобы что-нибудь нам не позволять? Ты просто извозчик, понял? Поэтому молчи в тряпочку.
– Я сказал, что не позволю. Ты хочешь поспорить с этим?
– Джон, покажи этому мальчику, как ты умеешь выбивать мозги, – сказала рыжая женщина.
– У него оружие, – ответил охранник.
– И тебя это остановит?
Денисов снял парализатор с плеча, направил ствол на охранника, сказал «пух-пух», нехорошо улыбнулся, затем положил оружие на траву.
– Не дури, – сказала ему Йец.
– Я был чемпионом училища в супертяжелом весе. Я не против размяться.
– Не дури, он сейчас достанет нож, разве ты не видишь? Посмотри на его левую руку. И учти, что он левша.
– Ты-то откуда знаешь?
– Смотри, – она подошла к охраннику и взяла его за левую ладонь. – Смотри какая сильная рука. И какая быстрая!
В следующую секунду охранник лежал на траве, а Йец прижимала его шею коленом. Прежде чем отпустить его, она отобрала нож.
– Кто еще хочет вернуть меня родителям? – спросила она.
– Ха-ха, – сказала рыжая женщина и жеманно поаплодировала. – Как только мы доберемся до места, ты уволен, Джон. Бестолочь неумелая. И такого придурка мне дали в охранники!
– Я пока не собираюсь никого отдавать, – сказал Капитан, – я пока что пытаюсь только освободить пассажиров.
– Вы считаете, получится?
– Я считаю, нет. А что ты думаешь? – он обратился к Йец.
– Я думаю, что можно было бы рискнуть, – ответила она. – Оставить их на одной из дальних станций. Оттуда они уже доберутся, куда захотят. Без нас. Я понимаю, что доставила вам столько неудобств, но, поверьте, у меня не было выхода.
– Пора бы уже научиться не перекладывать свои проблемы на других, – почти миролюбиво заметила вульгарная женщина и вдавила окурок в траву. Так в чем проблема? Мы едем?
– А потом они найдут каждого, кто был с нами, – продолжила Йец, – выбьют из него все, что он знает, и убьют. После этого они убьют всех его знакомых, на всякий случай. Они всегда так делают. Чужие расы дли них – не более, чем животные.
Все замолчали. Йец стояла, глядя в землю. Мокрые волосы закрыли ее лицо.
– Слушайте, она ведь врет, – сказал охранник рыжей женщины. Он до сих пор разминал запястье, видимо, Йец придавила его слишком сильно. – Давайте ее просто убьем и бросим здесь. И концы в воду. Она же не человек. Значит, она животное. Статью нам за это не пришьют. Кто «за»?
– Заткнись, урод, – сказал Глозер.
– Это я урод? – возмутился охранник. Я щас тебя с дерьмом смешаю!
Глозер смотрел на него спокойно, уверенно и даже слегка насмешливо. Угроза не произвела на него никакого впечатления. Его руки были в карманах. Охранник сделал шаг вперед, но остановился, заметив этот взгляд.
Пассажиры продолжали молчать. Вдруг больной подросток закричал. Упал на спину, рассыпав цветы, и забился в истерике.
– У него болезнь Брауна, – сказала одна из женщин. – Если операцию отложить больше, чем на неделю, он умрет.
Шестьдесят восьмая станция в облаке Оорта была расположена на искусственной платформе. Это было что-то вроде острова шести километров в поперечнике. Станция свободно вращалась в пространстве, потому что не было никакого смысла стабилизировать ее относительно Солнца. Солнце с такого расстояния было просто одной из ярких звезд. Сириус, например, светил даже ярче. В разгар туристического сезона станция могла принять до шестисот человек, что и случалось с периодичностью в двенадцать с половиной лет.
Но сейчас станция была пуста. Сезон закончился больше трех лет назад. Туристов не было, оставалось шесть человек обслуживающего персонала, начальник станции, врач и двое бездельников, живших здесь постоянно. Впрочем, к вечеру подъехал сам Гурвиц с охраной из трех дуболомов. Он ждал прибытия лайнера «Гордый», однако, связь с лайнером прервалась несколько дней назад, о чем и сообщил ему начальник станции.
– Я не понял, – сказал Гурвиц, – что значит «нет связи»? Поломался передатчик, да?
– От них нет известий с того момента, как они подошли к Нептуну.
– Там кто-нибудь есть на Нептуне, чтобы с ним связаться?
– Там нет ни одной станции.
– Так, я понял. На вашем уродском Нептуне нет ни одной станции. И что все это значит?
– Пока что ничего. Может быть, у них небольшая поломка. Такое иногда бывает, что корабли молчат.
– И чем это все заканчивается? – спросил Гурвиц. – Не тяни, не выводи меня из себя.
Начальник станции помялся.
– Обычно ничем. То есть, корабль исчезает и уже никогда не возвращается. Но это бывает очень редко. Очень-очень редко.
– Что?
– Это в худшем случае. Это совсем не обязательно. Их начнут искать, только если связи не будет дольше трех суток. Их трасса была совершенно чистой, никаких метеоритных потоков, а последний гравитационный шторм прошел четыре месяца назад. Эта поездка такая же безопасная, как на городском трамвае. Они просто скользят вдоль струны. Еще два часа и сорок пять минут до их прибытия. Вы бы подождали, а?
– Я подожду, – согласился Гурвиц. – Но ты не представляешь, как плохо тебе будет, если я не дождусь.
«Гордый» так и не прибыл по расписанию. Гурвиц прождал еще три часа. Он сидел в комнате для гостей, развернув виртуальный экран карманного компьютера. Внезапно экран погас. Гурвиц достал пластинку компьютера из кармана и покрутил ее в руках.
– Эй, Петро, позвал он. – Иди сюда. Посмотри, что с ним.