— Нет, мой любопытный, а посему недолго живущий друг! — вводить в курс дела Шейна — значит рассказать всё и сразу всей его треклятой семейке, кичащейся своей сверх заботой и нравственностью. Уж поверьте, этого делать я не собираюсь. Но кое — чем он будет полезен. Пройдясь вдоль портретов глав дома, которых всего было не больше дюжины, всё‑таки маги живут довольно много, я снова заговорил с терпеливо ждущим графом:
— О Проклятых Вечных ты знаешь. Так что можешь представить, над чем я работаю сейчас.
— Право слово, Рихард, Вечные — всего лишь детские сказки.
— А если нет?! Ты никогда не задумывался, насколько бы изменился миропорядок, если бы мы овладели их мощью?!
— Изменился бы как?!
— В нашу сторону!
— Хард, ты бредишь! Неужели ты веришь, что всё еще существуют потомки Вечных, драколюдей, имеющих две ипостаси?! Это просто абсурд! Скажи еще, что магией мы обязаны им, а не богам, коих хоть в стародавние времена, но всё‑таки лицезрели!
— Я не верю, Шейн! Я знаю! — рванув камзол вместе с воротом рубахи, я оголил плечо, покрытое плотным чешуйчатым покровом.
— Твою мать!
— Не ругайся, Ар, моя покойная матушка этого бы не одобрила.
Лайнвуд, пораженно уставившись на меня, все‑таки провел ладонью над плечом — проверял, не иллюзия ли. Кольца, нанизанные на его пальцы, безусловно, артефакты. Многие из них имеют силу снимать морок. Редкие — любые виды метаморфной магии, а также ведьмовы личины, иллюзии, сны и даже сильнейшие грёзы.
— Оно настоящее?!
— Настоящее не бывает, уж поверь мне!
— Мне нужно выпить! Составишь компанию?!
— Как?! До обеда?! Шейн, это же дурной тон!
— Иди к демонам!
Спустя полчаса.
Кабинет Рихарда.
— Ты уверен, что это не проклятие?!
— Шейн, а как ты думаешь?! Я — маг высшего порядка! Сильнее меня в этом мире нет и вряд ли появиться! Могу я распознать проклятие от пробуждения магии крови?!
— Ладно, успокойся! Я тебе верю. Только…
— Только что?! — как же он любит ходить вокруг да около, спросил бы сразу, что его мучает.
— Как давно она пробудилась?!
— А — а-а, да почти сразу…после того, как я умер и… снова ожил.
— В конце первой Мрарской войны. Помню, как же, отец с матерью чуть с ума не сошли. Но ты же никогда… никогда даже не намекнул! Возможно, мы смогли бы помочь!
Мечется как мотылек под стеклом, ковер протирает. Смысл мне было трубить об этом на всё королевство. Непознанное во мне — слабость, не допустимая в моей жизни.
— Угомонись, Шейн. Даже артефакты твоей матери не способны были усмирить Зверя во мне. Для этого нужно было нечто большее — Слеза Айоры, та, что по преданию сорвалась с её щеки в миг гибели её возлюбленного. Упав на землю, она просочилась глубоко в недра и застыла самым чистым алмазом, способным обратить вспять любое волшебство, любую магию, любое проклятие.
— Позволь спросить тебя, у тебя она есть?! — о, как горят его глаза в предвкушении.
— Прости, друг мой, если бы Слеза и была бы в моих руках, ты же не думаешь, что я рассказал бы об этом… даже тебе?!
— Разумно! Хоть мне и обидно!
— Не верю, уже очень давно! — и я отсалютовал ему бокалом вина.
— Рихард, попытка возродить магию Вечных может стоить тебе жизни!
— Но возродить величие наших семей, семей истинных магов — разве не об этом мы мечтали?! Поколения за поколением магов уступали правителям этого мира! Я считаю, что хватит! Хватит уже ютиться в единственном городе! Это королевство — земли людей — изначально было нашим. Теперь же каждый, кто не такой, как эти людишки, подвергается в нём смертельной опасности.
— Так повелели боги, — его спокойный голос привел меня в чувства. Бешенство, что в последнее время всё чаще охватывало меня, отступило. Да, ярость — признак всё увеличивающейся мощи Зверя.
— Не наши боги! А вернее, богиня!
— Богиня, с которой тебе не справиться!
— Он справится.
— Он?!
— Зверь! Тот, что во мне. Осталось окончательно пробудить его и подчинить собственной воле,
— Насколько я помню старые легенды, пробудить Зверя может только непорочная женщина, обладающая сильным сердцем! Та, что не умрет от страха. А это проблема!
— Была, если точнее, то 338 раз была.
— Боги! И все они…
— Да.
— И что теперь?!
— Теперь всё изменилось. Я нашел её, — приподнявшись в кресле, я снова наполнил свой бокал.
— Нашел?! И где же она?! — да, единственное, чем можно зацепить Шейна, так это очередная головоломка. Он мастер разгадывать их. Его расслабленная поза, которую он принял, усевшись в кресле у камина в моем кабинете, не обманет меня. Я уже чую азарт, что охватил его.
— Ты с ней знаком.
— Кьяра, — не вопрос, а утверждение, — Думаю, что маленькая леди даже не догадывается о той роли, что ты ей уготовил. Ведь так?!
— Совершенно верно, Аарон. Чем меньше она будет знать, тем лучше для неё самой.
— Однако тебе всё же придется ей рассказать, рано или поздно. Этого не избежать, если она стала твоей нареченной. Не ожидал от тебя, Хард. Пожертвовать своей личной свободой, надеть кандалы супружества и ради чего?! Ради призрачной надежды возродить в своей сущности Дракона?! Поверь мне, магия не стоит брака, даже столь могущественная.
— Друг мой, с чего ты взял, что Кьяра — моя нареченная?! Ты же прекрасно знаешь, что все представители нашего рода, в отличие от вашего, женились только по соображения политической выгоды. Так какая же мне польза от женитьбы на безродной побродяжке, даже столь миловидной?!
— Но тогда как?!
— Наоми! Помнишь Наомирель, нашу остроухую подругу?!
— Принцесса Серебряного леса?!
— Но… как же Кьяра?! Неужели тебе её не жаль?!
— Жалость во мне вытравили каленым железом, и тебе это известно! Мрары умеют пытать пленных! Что касается Кьяры, от нее мне нужно только сердце, сильное сердце!
— Что тебе до сердца Кьяры?!
— Если бы у Наоми было сердце, столь сильное и бесстрашное, как у девочки из лесной общины, наш брак был бы заключен еще три столетия назад! И сейчас, мой недогадливый друг, я владел бы третью этого мира!
— Власть! То, что отравляет душу и туманит разум даже самого сильного мага!
— Да, власть и… женщина, с этим я с тобой согласен, дамский ты угодник. Но подходящая женщина, достойная стать герцогиней, и весьма вероятно, императрицей!
И между всем этим стоит лишь человечка.
— Ты — безумен, Рихард! Совершенно безумен! Наоми не согласиться на это! Никогда!
— Уже согласилась! Безграничная власть — это слабость бессмертных.
— А ты умеешь играть на слабостях других, — неужели он удивлен?! Хотя Шейн порой ведет себя как ребенок — последствия воспитания любимой мамочки.
— Что тебе нужно от меня?
— С чего ты взял, что мне что‑то нужно от тебя?!
— Иначе бы этого разговора не было!
— Да, ты прав, — поднявшись, я прошелся вдоль стеллажей. Вынув нужный свиток, я протянул его Шену, — Это. Я хочу, чтобы твоя мать создала артефакт Нгора.
— Ты знаешь, что он среди запрещенных. Моя мать никогда не пойдет на это. Ты и сам об этом знаешь, иначе попросил бы лично.
— Даже ради любимого сына?!
— А что, моей жизни что‑то угрожает?!
— Твоей, нет! Но вот жизни Кьяры, бедной малышки, что запала в твою душу…
— Хард, какой же ты подонок! — Шейн вмиг оказался на ногах, свирепо взирая на меня, — Ты же не был таким! Что тебя так изменило?!
— Поражения! День за днем! И отбросим сантименты, я знаю, что ты хочешь её! И ты её получишь, только… принеси мне артефакт Нгора!
— Ты думаешь, что любая женщина, что я встретил на своём пути, стоит того, чтобы рисковать благополучием моей семьи?! Именем родной матери?!
— Любая?! Нет! Кьяра?! Да! Я тебя уговорю.
— Не утруждайся, не так уж она мне нужна, — Шейн демонстративно отвернулся и стал разглядывать картины, висящие на стене, — Так, помог девчонке освоиться в светском обществе и всего‑то.
— Лжешь, Ар. Лжешь, и очень неумело. Я видел, как ты на неё смотрел.